он думает, я подонок
Если я уступлю этим говнюкам хоть что-нибудь, они победят
Сами знаете
В мире так много говнюков
Что поразительно, как вообще в нём могут жить люди
Свиньи спрашивали, не гомики ли мы с Джо
И испытали такое облегчение, обнаружив, что нет
Ё6 твою мать, свинья
Будто я должен тебе что-то доказывать
Даже представить себе не могу более ёбнутой ситуации
Теперь я вынужден всё время разговаривать с этими засранцами
И они ещё расспрашивают обо мне других
Будто я что-то замышляю
Я у них что – подозреваемый?
Не-ет, но они – точно свиньи

…


Джо, видел бы ты, что он тебе трындят таблоиды
Они просто в восторге от того
Что твой отец был женат на сучке из «Ангелов Чарли»
Пишут о её горе
Что вы были так близки
Типа вы всё время тусовались вместе
Как тебе было 29 и ты играл в «Black Flag»
Один из дерьмовых дружков твоего отца врал
И нёс какую-то херню
В «Инкуайрере» ты выглядел здорово
Отличные снимки где ты и эта, как, блядь, её там звали
Я видел её на поминках по тебе
Хотелось плюнуть ей в рожу
Твой отец устроил их в «Гаццарри»
Все его друзья из анонимных алкоголиков там были
После того, как вся эта липовая публика, которая тебя не знала
Высказалась и поздравила себя с хорошим выступлением
Отговорила всю эту херню о боге и анонимных алкоголиках
Твой отец встал в конце очереди
Чтобы они могли подходить и беседовать с ним
Твоя мать никого там не знала
Просто стояла в сторонке
Со своим мужем и твоей сводной сестрёнкой
Они не привыкли к голливудской тошноте
Это было мерзко
После этого мы пошли посмотреть на твоё тело
А твой отец не пошёл
И на похороны тоже не пошёл
Не знаю почему
Может, потому что там слишком много людей
Слишком занятых собственным горем
Чтобы сочувствовать ещё и его
Мне тебя не хватает, старик
Смотрю на твои фотографии не могу смириться
Вчера мне хотелось забраться в фотографии и остаться с тобой
В последнее время я много думал о том, чтобы сдохнуть самому
Жить без тебя – довольно скучно
Я должен сказать тебе, Джо
Я делал всё для тебя
Я надеялся, что если я вырвусь отсюда и сделаю что-то хорошее
Ты увидишь, что можно сделать что-то великолепное
Как я сказал тебе вечером перед тем, как ты умер
У тебя огромный талант
Потому что ты не лгал
Я восхищаюсь этой правдой
Ты будешь вдохновлять меня всю оставшуюся жизнь
Теперь я вижу, что её, быть может, осталось не так уж много
Этот говнюк уничтожил тебя быстрее
Чем можно выключить свет
Когда я смотрел на тебя – ты лежал на тележке
С дыркой от пули в виске
Залепленной воском гробовщика
На пороховые ожоги у тебя на лице
Как храбро с твоей стороны быть таким мёртвым
Быть тем, чего мы боимся больше всего
И вот ты отколол этот номер, такой пустяк
И даже слегка ухмыляешься
Но ты весь холодный и пахнешь формальдегидом
Так трудно было уйти из комнаты, где ты лежал
С третьего раза, кажется, получилось
Я всё время возвращался сказать тебе что-то ещё
Казалось, всё мало
Никогда не будет достаточно
Прошу, приснись мне поскорей
Мне так тебя не хватает
Мой дорогой друг

…


До 1992 года осталась пара часов
Я остановился у кого-то дома
Мне почти 31
Все мои вещи – на складе
Я один и собираюсь оставаться им дальше
Взывать к более нежной натуре женщин –
Сплошная трата времени
Как смешно
Мерзейшие проклятые людишки в моей жизни
Я одинок в целом мире, и ничто этого не изменит
Моё одиночество жжёт меня изнутри
Ну и пускай, потому что
Я один из никого
Никогда мой путь не был мне так ясен
Смерть вырвала почти все слова из моей речи
Слова – болезнь
Действие – лекарство от неё
Смерть шла со мной весь год
Говорила со мной в ночи
Я отвечал ей бессонницей
Мои глаза жёстко блестят от паранойи
Я мешаю хохот с яростью
Действенность с отчуждением
Красоту с неистовством
Восходящее солнце – мой немой боевой клич
Изнеможение – моя победа
Смерть – моя мера себя
Я не признаю ни ровни, ни союзника
Я понимаю:
Смерть – мой повелитель
И определение абсолютной власти
Мой путь ясен и лежит передо мной
Ветер свистит в ушах
Я мечтаю о пустых просторах пустыни
И иду дальше



Теперь гляди, как подыхает


В конце декабря 1991 года моего близкого друга Джо Коула застрелили два грабителя, напавшие на нас прямо на крыльце моего дома в Венеции, штат Калифорния. Как и всегда, оставалось совсем немного до начала долгих гастролей. Через несколько недель после того, как это случилось, я начал серию живых концертов, в которую вошло больше 160 выступлений до конца ноября 1992 года. Я взял свою утрату с собой в дорогу и постарался справиться с ней. Горе, изнеможение, шок, рок и ролл.

17 января 1992 г. Сидней, Австралия: Пять утра по лос-анджелесскому времени, когда я выхожу на сцену. Болят глаза, тошнит. Все мои мысли об умершем друге. Он будет ждать меня в номере, если я переживу этот концерт. Публика вопит, а от ковра воняет пивом. Сегодня утром были интервью и жара. Крошечная комнатка в отёле и одиночество. Вот что я знаю. Вот всё, что есть.

19 января. Мельбурн, Австралия: Я встал здесь и сказал им то, что считаю правдой. Если я думаю об этом слишком много, мне хочется завопить и убежать. Я выбрасываю себя, как мусор, в городах по всему миру. Городам нет дела. Они даже не замечают, живёшь ты здесь, уезжаешь отсюда, или подыхаешь здесь. Им действительно всё равно – совершенно всё равно. Не позволяй миру разбивать тебе сердце столько раз.

21 января. Аделаида, Австралия: в прошлый раз мы с группой пропустили этот город, поскольку началась какая-то херня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84