Чтобы прийти в себя, Дейв тряхнул головой, и, даже не пытаясь подняться, медленно повернулся и понял, что машина исчезла, но можно было услышать гул мотора набирающего скорость автомобиля, а когда с трудом выпрямился, то заметил как вдолеке мигнули красные подфарники выезжавшего на шоссе автомобиля.
Тупая боль сковала голову, губы распухли, а когда он ощупал голову, то обнаружил весьма болезненный участок у себя за ухом. Похоже, что его очень сильно ударили кулаком. Неужели это был один из приятелей Фэй?
Невысказанный вопрос внес смятение в его мысли и заставил двигаться к дому. Дейв машинально добрался до веранды, теперь у него появилось странное чувство неуверенности и дурного предчувствия, в то время как все новые вопросы оставлись без ответа.
Почему хозяин машины решился на такой отчаянный шаг, чтобы ускользнуть неузнанным? Уж Фэй – то знала, кто это был, она не может не знать. Фэй скажет ему и тогда…
Он быстро поднялся по ступенькам, пересек веранду. У него появились новые, пугающие предчувствия. Он постарался отогнать нелепый страх, просто стараясь не замечать его, и шагнул в освещенную комнату. Уоллес отметил, что с тех пор, как он ушел, все осталось на своих местах: мебель, картины без рам, мольберт и кейс с художественными принадлежностями.
– Фэй!
В тишине дома его зов прозвучал неожиданно громко. Груз сомнений и нарастающее чувство неуверенности вынудили его снова позвать жену.
– Фэй! – снова выкрикнул он.
На негнущихся ногах Дейв направился в холл, заметил, что дверь в ванную открыта, и повернул ручку двери, ведущей в спальню Фэй. На него пахнул знакомый запах косметики, в комнате горел свет. Заметив, что и там все было в порядке, он моментально успокоился. Кровать была нетронута, но чтобы отмести всякие сомнения, Уоллес открыл дверь нараспашку, и в это мгновение его внимание привлекла безвольно скорчившаяся в плетеном кресле фигура.
Впоследствии Дейв Уоллес не мог сказать, что он делал или о чем думал в следующие мгновения, показавшиеся ему бесконечными. Пережитый шок и невероятность случившегося надолго заставили его оцепенеть или по крайней мере ему так показалось. привычное тепло жилого дома куда-то исчезло, на него пахнуло холодом, а в животе появилась какая-то пугающая пустота. Инстинктивно он почувствовал, что его жена мертва. Ему не нужно было приближаться к ней, чтобы увидеть искаженные черты мертвенно-бледного лица и уродливую гримассу накрашенных губ, обнаживших белые зубы.
Каким-то образом Дейв осознал это ещё до того, как к нему вернулась способность логически мыслить, и теперь он заставил себя размять одервеневшие мышцы. Пара осторожных шагов и Уоллес оказался радом с телом. Тяжелое серебряное ожерелье, неизвестно откуда появившееся у неё после приезда, врезалось в шею, а часть его почти полностью оказалась спрятанной в складках её мягкой безжизненной плоти.
Он тронул её мягкую, податливую руку. Она была почти такой же теплой, как и его собственная. Дейв посмотрел на часы и обнаружил, что они показывали только десять часов семнадцать минут. Прежде чем Уоллес стал задумываться над тем, в каком затруднительном положении он оказался, в его сознании промелькнула мысль о том, что Фэй была убита не в этом кресле. Положение её тела, вытянутые ного, свободно свесившиеся руки, запрокинутая голова и туфли, стоявшие рядом с креслом, говорили о том, что кто-то умышленно поместил её туда.
Уоллес не стал дальше строить свои предположения, вышел из комнаты и обнаружил, что другие, не менее неотложные вопросы требуют его внимания. Теперь, когда он уже немного оправился от пережитого потрясения и мог справиться с тошнотой, было ясно следующее: Фэй была мертва, по всей видимости убита, и его первым долгом как и любого законопослушного гражданина было уведомить полицию и без промедления привести в действие официальный механизм расследования. Этот шаг для него был столь очевиден, что Дейв уже направился в гостиную к телефону, но тут эта картина представилась в совершенно ином пугающем ракурсе и это совершенно не прибавило ему уверенности в себе.
Уоллес достаточно был знаком как с детективной, так и с криминальной, основанной на реальных событиях, литературой, чтобы понимать, кто является первым подозреваемым в случае убийства жены. Как и то, что чаще всего именно муж и оказывался виновным. Вот и теперь, оценив ситуацию, он отметил, что все известные ему улики прямо указывали на него.
В дополнение к непомерной жадности Фэй была довольно пытливой, а после первой рюмки, и словоохотливой натурой. По слухам и тем обрывкам информации, которые он узнавал от неё время от времени, ему было известно, что теперешнее состояние их брака ни для кого не было тайной. Одними из тех, кто знал о том, что их брак давно уже потерпел крушение, были Карверы, Оливер и Эрнестина так же не могли не слышать их бурных ссор.
Тот факт, что он был влюблен в другую женщину и хотел избавиться от своей жены почти наверняка станет известен полиции. Если об этом знала Фэй и по её словам можно было заключить, что она располагала информацией об этом, то следовательно и для местных властей раскопать эту историю трудности не составит. А это уже само по себе было достаточным доказательством его вины.
Последней каплей в ряду этих умозрительных доказательств его вины будут три царапины, оставленные на его руке. Они уже начали покрываться коркой, и ему стало понятно, что полиции очень легко будет доказать идентичность кожи из этих царапин с той, которую найдут у неё под ногтями.
Объединенные вместе, такие доводы могут оказаться достаточными, чтобы убедить его в необходимости выполнить все от него зависящее прежде, чем факт убийства станет известен полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62