Но, Нотт-тян, чего я никак не пойму, – так это почему полиция ничего не предпринимает?
– Сейчас, когда тебя подозревают еще и в убийстве Харуё-сан, полиция вообще не может вмешаться. Любые ее действия вызовут еще большую ярость.
Поэтому ты должен еще некоторое время переждать здесь, в пещере. И не должен отчаиваться!
– Раз ты так говоришь, постараюсь, – ответил я. – Но кто похоронит Харуё?
– Об этом можешь не беспокоиться. Есть кому все организовать.
– Ты имеешь в виду, этим может заняться Синтаро-сан? – Меня пробрала дрожь.
Я внимательно вглядывался в лицо Норико, но никаких признаков замешательства не увидел.
– Да. Он ведь получил армейское воспитание, много раз сталкивался со смертью. Поэтому справится быстро и легко.
– Да, ты, пожалуй, права. – Я с трудом выговаривал слова. – Кстати, с Синтаро-сан все в порядке? Он в полном здравии, не ранен?
Норико удивленно уставилась на меня:
– Здоровехонек.
– Замечательно. – Никакого удовлетворения я, конечно, не ощущал. Неужто в своих рассуждениях я допустил ошибку?
Харуё сказала ведь, что чуть не откусила мизинец напавшему на нее человеку. Это со стороны трудно не заметить.
– Послушай, Нотт-тян, а среди жителей деревни ни у кого не поранены пальцы руки? Не знаешь? Ни у кого не видела перевязанной левой руки?
– Нет… – с недоумением ответила Норико. – А почему это интересует тебя?
Наверное, я все-таки ошибался в своих предположениях.
Синтаро и Мияко
Я сделал еще одну попытку:
– А Эйсэна-сан из храма Мароодзи ты давно не видела?
– Видела вчера. А что?
– Может, у него поранена левая рука?
Норико снова ответила отрицательно. Объяснила, что обязательно заметила бы это, потому что вчера подавала ему еду.
Кто еще, кроме Синтаро и Эйсэна, мог иметь отношение к гибели Харуё? Прокручивая в голове цепь событий, я снова и снова приходил к выводу, что никто другой не мог до смерти избить Харуё. И ни на секунду не ставил под сомнение ее рассказ о покусанном мизинце.
– Тацуя, что произошло? Человек с пораненным пальцем сделал что-то дурное?
– У меня просьба к тебе, Нотт-тян. Приглядись к людям, может, заметишь кого-нибудь с забинтованной рукой.
– Ладно. Если увижу, сразу сообщу тебе.
– Да, пожалуйста. И еще: когда придешь в следующий раз, прихвати, пожалуйста, веревку. Попрочнее и подлинее. Пять-шесть мотков.
– А что ты с ними будешь делать?
Я замешкался с ответом:
– Видишь ли… Торчать тут в одиночестве так тоскливо… Вот и хочу убить время, изучая пещеру. Чтобы не заблудиться, нужна веревка. Причем в мотках.
Норико слушала мое объяснение, и неожиданно странный блеск появился у нее в глазах.
– Тацуя, – почему-то шепотом проговорила она, – ты собираешься искать золотые монеты?
Она попала в точку, и это заставило меня покраснеть. Не зная, что сказать в ответ, я сглотнул и в свою очередь спросил:
– А что, Нотт-тян, тебе тоже известно о золоте?
– Конечно. Предание о нем передается из поколения в поколение. К тому же… – она еще понизила голос, – я знаю, что его ищут и другие люди.
– Кто, например?
– Брат.
– Синтаро?!
От этих ее слов у меня перехватило дыхание, я не отрывал от нее глаз.
– Да, он. Он не хочет, чтобы об этом узнали, потому и я молчала, хотя догадывалась. Потому что поздними вечерами он, прихватив лопату, фонарь и стараясь не привлекать внимания, уходил из дому. Ясное дело, в пещеру за золотом.
Мне вспомнился необычный облик Синтаро в ночь, когда была убита «монахиня с крепким чаем». Так вот оно что… Значит Синтаро, как и я, надеется отыскать золотые монеты…
– Я до сих пор молчала, потому что знала, что это будет неприятно брату… – как бы оправдываясь, продолжала Норико. – И потом… Мне просто жалко его. Он ведь потерял все – и положение, и статус в доме Тадзими, и надежды на будущее… Даже любовь свою потерял…
– Свою любовь? – удивился я.
– Вот именно. Ты ведь тоже до сих пор неравнодушен к Мияко. Но она дама высокого полета, и ты тоже не решаешься предложить ей выйти за тебя замуж. Она богачка, правильно? У нее куча бриллиантов. А Синтаро беден. И пока дела обстоят так, он не может сделать ей предложение. Вот он и думает, что если бы он нашел золото, разбогател… Именно это заставляет его с таким энтузиазмом отправляться каждую ночь в пещеру искать «Гору сокровищ». Как подумаю о нем, о нашей печальной жизни, о его отношении к Мияко-сан, так грустно становится на душе…
Тут было о чем задуматься. Ежели Синтаро Сатомура таков, каким его изображает Норико, он конечно же должен зариться на наследство дома Тадзими. Ведь оно гораздо реальнее, чем какой-то мифический клад в пещере. Кстати, рассказ Норико еще более убедил меня, что преступником, погубившим так много людей, может быть только Синтаро и никто другой. А почти откушенный палец… Но галлюцинации ли это умиравшей Харуё? Надо попробовать прояснить этот момент.
– Нотт-тян, а Синтаро-сан уверен, что, если он разбогатеет, Мияко-сан примет его предложение?
– Конечно, примет, – ответила Норико. – Более того, я уверена, что она с радостью выйдет за него, даже если он и не разбогатеет. Я все пытаюсь понять, почему такая красивая и умная дама заточила себя в глухой деревне. И поняла: она ждет. Она ждет предложения Синтаро. И готова ждать долго. Мне, между прочим, и ее жалко. А может быть, тебе, Тацуя-сан, жениться на Мияко? Я вообще-то недолюбливаю ее…
Побыв со мной еще немного, Норико сослалась на необходимость готовить панихиду и похороны и ушла, а я остался в своем убежище в состоянии полной прострации.
Я задумался о Мияко. Из того, что я слышал о ней от разных людей, складывался образ незаурядной, ни на кого не похожей женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85