– Получается, Мияко-сан хорошо ориентировалась в пещере? – спросил я.
– Да. Она наверняка слышала о сокровищах, сокрытых в пещере, и, безусловно, предпринимала попытки их отыскать.
– Мне кажется, она давно и регулярно бродила по подземелью. Тому есть явные доказательства. – Полицейский инспектор Исокава достал что-то из своего портфеля и протянул мне. Я посмотрел на этот предмет, и от удивления у меня глаза полезли на лоб. То были три старинные золотые монеты!
– По словам присутствующего здесь сейчас господина Эйсэна, эти золотые монеты до недавнего времени находились в гробу около «Обезьяньего кресла». Он давно уже знал о них, но не хотел тревожить дух покойного – не настолько алчным оказался Эйсэн! Немножко отступлю от темы, но хотел бы заметить: эти три монеты могут служить подтверждением того, что предание о сокровищах – не просто сказка. Надо бы попробовать поискать…
Мы с Норико переглянулись, улыбнулись друг другу, но сразу же улыбку спрятали.
– Простите, вы не можете сказать, где нашли эти монеты? – почтительно задала вопрос Норико.
– Да, простите за рассеянность! Я обнаружил монеты в шкатулке госпожи Мори. Это как раз и доказывает, что Мияко-сан неоднократно спускалась в пещеру и должна прекрасно знать ее. А монеты, возможно, она нашла в тот вечер, когда была убита Коумэ-сама. Тогда к гробу в пещере пришли обе старушки. Мори то ли заранее знала, что они должны прийти туда, то ли это вышло случайно, во всяком случае, когда старушки находились около гроба, она неожиданно прыгнула сверху, утащила с собой одну из них и придушила ее. Ей было все равно, кого убить – Котакэ или Коумэ. Помните историю о том, как молния расколола надвое криптомерию по имени Котакэ? Вот и Мияко, я думаю, хотела бы убить Котакэ. Но она так и не научилась их различать.
– Вот как! Задушила, значит, не ту, которую намечала, – проговорил кто-то.
– А потому что замышлялось убить одного из пары людей, имеющих что-то общее. Возьмем, к примеру, Коумэ и Куя. Во-первых, они обе из рода Тадзими (кстати, Тацуя-сан, как новичок в деревне, в список потенциальных жертв не был включен), во-вторых, остававшуюся пока в живых Харуё можно было включить в список потому, что она, как и Мияко, была вдовой. Представьте себе, как непросто было выявить эту закономерность. А выявив ее, я стал рассуждать дальше, и в конце концов в голове стали вызревать предположения относительно мотивов всех совершенных убийств. Скажу о них несколько слов. Главной задачей было уничтожить все семейство Тадзими. Остальные же, не принадлежавшие к роду Тадзими, служили лишь маскировкой. Многое говорило о том, что убийства совершала Мияко Мори. Я попытался найти связь между ней и Тадзими. Был ли у Мияко какой-нибудь интерес в этом плане? На первый взгляд не было. Но когда в поле моего зрения оказался Синтаро-сан, мне стало ясно самое главное. После смерти мужа Мияко решила, что свяжет свою судьбу с этим человеком. Это подтвердил и глава Западного дома. И я решил, что между ней и Синтаро существует сговор. Но для привлечения Мияко Мори и Синтаро к суду доказательств вины не хватало. Я знаю точно, что Харуе была избита до смерти и произошло это под вечер. Все улики были преступником ловко скрыты. Мияко, вероятно, полагала, что труп доктора Куно не отыщется, и всю вину рассчитывала переложить на него, то есть представить все так, будто Куно убил кучу людей, скрылся в пещере, где впоследствии покончил с собой, положив рядом порочащие его записи. Все будут считать, что и Коумэ-сама, и Харуё пострадали от рук Куно, – так рассчитывала Мияко.
Когда я обнаружил шляпу, в которой часто видел доктора Куно, я уже не сомневался, что доктора уже нет в живых, и настойчиво убеждал всех, что следует провести в пещере розыск трупа. Обнаружив мертвого доктора Куно, мы поняли: он умер раньше бабушки Коумэ, но вину за ее убийство и убийство Харуё пытаются переложить на него. Впоследствии же ответственность за все убийства свалили на вас, Тацуя-сан.
Эти слова Киндаити меня не удивили, я догадывался, что меня подозревают. Тем не менее не мог сдержать дрожь, которую вызвало такое высказывание Коскэ Киндаити. А он продолжал излагать свою версию:
– В намерения Мияко входило и вас, Тацуя-кун, отравить. Она хотела в еду, которую несла для вас Харуё, добавить яд и представить ситуацию следующим образом; вы – убийца, но когда поняли, что от ответственности не уйти, решили покончить с собой. Но, как призналась она сама, отравить вас не успела.
Услышанное было для меня жутким откровением. Сердце бешено заколотилось, я не мог унять дрожь. В мозгу билась одна-единственная мысль: стало быть, многие жаждали моей смерти, чудо, что я остался в живых.
– Мияко, – продолжал Киндаити, – действовала очень хитроумно. Это она послала в полицию ложный донос, она же на площади перед администрацией деревни вывесила письмо, в котором объявляла Тацуя убийцей. И письмо, в котором говорится, что вы, Тацуя-кун, ни в коем случае не должны приезжать в деревню, написала тоже она. А в Кобэ за вами она поехала, чтобы отвести от себя всякие подозрения. И простодушных крестьян против вас настроила опять же она. Ни одного плохого слова о вас Мияко не произносила, но разными хитроумными способами смогла убедить и Сюкити, и Китидзо в том, что вы преступник, развязала против вас настоящую войну. Причем всегда ловко действовала чужими руками. – Вздохнув, Коскэ Киндаити продолжил: – Я, честно говоря, не предполагал, что поднимется такой шум. Что же касается Мияко, никто не мог и подумать о ней плохо.
Всегда и со всеми она была приветлива, доброжелательна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85