Он уж был не тот могучий рыцарь, кто в царствование Станислава-Августа за три минуты голыми руками насмерть забивал льва; и один защищал в продолжение двух часов подступы Петерварадина против семи сотен турецких янычар. Те подвиги прославили наследника Клевсов, но было это давно, тому уж тридцать лет. Охотник до удовольствий, с тех пор как вошел во владение княжеством, и склонный к праздности, он забросил гимнастические упражнения, стяжавшие ему в молодых годах такую славу силача, и леность принесла неизменные свои плоды. Он взял в руки боевой меч, которым в Палестине он взрезал надвое голову слона и рассек пополам сидевшего на нем погонщика. Ныне Адольф Клевский едва смог поднять оружие. Он примерил латы. Они ему были тесны. И, убедясь, что они на нем не сходятся, старый воин разразился горькими слезами. Не мог такой человек сразиться один на один с ужасным Ровским.
Не надеялся он и отразить удар противника на поле брани. Леность и миролюбие вассалов принца были баснословны. Необширны его земли. Казна пуста. Самое мрачное будущее его ожидало. И он провел всю ночь без сна, рассылая друзьям просьбы о подмоге и подсчитывая со своим секретарем те небольшие средства, которыми этот последний мог помочь ему против неотступного и грозного врага.
Сон бежал и Елены. Она лежала, не смыкая очей, и думала об Отто и о напастях, которые ее отказ от брака навлек на голову любимого папочки. Отто тоже не спал. Но его мечты были лучезарны: благородный юноша думал о том, как защитит принцессу и завоюет в предстоящей битве честь и счастливую долю.
ГЛАВА XII
Избавитель
И вот благородный Клевс, не жалея сил, принялся готовить замок к предстоящей осаде. Он собрал скот со всего, имения и свиней со всей округи; носители рогов и пятачков подверглись ужасному избиению; и весь замок огласился поросячьим визгом и мычанием скота, назначенного на съедение воинам. Уже после бойни прекрасная Елена (чья нежная душа, разумеется, не могла вынести сего неприятного зрелища) с помощью своих прислужниц заботливо все это засолила и замариновала. Зерно привозимо было в больших количествах, иное князь оплачивал, будучи при деньгах, на иное выдавал; векселя, когда пользовался кредитом, а парой, прости господи, посылал на добычу парочку крепких воинов, и они доставляли пшеницу без денег, да и без кредита. Прелестная принцесса посреди трудов выбирала время ободрять бойцов, каковые все до последнего поклялись умереть за единую ее улыбку; и, дабы сколько возможно смягчить неизбежные страдания доблестных мужей и врачевать кровавые их раны, она вместе с лекарями наготовила множество целебных трав, и корпии. Все укрепления были проверены; рвы позаботились наполнить водой; огромные камни положили у ворот так, чтобы удобнее их обрушивать на головы супостатов; и приготовили котлы с топками, где сплавляли серу, деготь, кипящее масло и прочее, дабы на славу встретить непрошеных гостей. Отто, самого зоркого во веем войске, поставили на высокой башне высматривать ожидаемое нашествие врага.
Враг показался скоро, слишком скоро. Длинные ряды сверкающих копий заблестели вдали; то могучим сомкнутым строем выступало войско Ровского. Шатры прославленного полководца и многих его воинов разбиты были на расстоянии полета стрелы от замка, в ужасной, роковой от него близости; и когда закончилось размещение войск, гонец с белым флагом, трубя в звонкий рог, поскакал к воротам замка. Это был тот же герольд, что недавно принес от своего господина вызов князю Клевскому. И вот он был вновь у ворот замка и объявил, что благородный граф Кошмаренбергский тут, вооруженный, и готов сразиться с князем Клевским либо с его поборником; что три дня он будет ждать этой схватки, по прошествии же указанного срока пойдет на приступ и перебьет всех защитников крепости, не пощадив ни одной живой души. С этими словами герольд швырнул рукавицу своего повелителя о ворота. Как и прежде, князь, со стены, бросил ему в ответ свою рукавицу; однако же каким образом мог он схватиться с таким воителем, откуда взять ему поборника и как выстоять против могущего воспоследовать штурма, - о том смятенный благородный старец не имел ни малейшего понятия.
Принцесса Елена провела ночь в часовне, тоннами ставя восковые свечи всем святым заступникам Клевеов, да ниспошлют ей откуда-нибудь избавителя.
Но как сотряслось сердце благородной девы, как содрогнулись понятия о чистоте человеческой в этой нежной груди, когда новая заря принесла ей страшное известие. После побудки открылось, что тот, на кого она более всего уповала, тот, кого ее нежное сердце избрало в защитники, бесчестен! Отто, низкий подлец Отто бежал! Сотоварищ его Вольфганг бежал вместе с ним. Из окна отведенной им светлицы свешивалась веревка, и были все основания полагать, что они переплыли ров и под покровом ночи перешли в стан врага.
- Хорош твой велеречивый лучник! - сказал Елене князь-отец. - И заварила же ты кашу, а нежнейший из отцов должен ее расхлебывать. - И она, рыдая, удалялась в свои покои. Никогда еще это юное сердце не было так угнетено печалью.
В то же утро, когда они сходились к завтраку, загремели трубы Ровского. В полных боевых доспехах он гарцевал перед замком на огромном сером в яблоках скакуне. Он был готов схватиться с поборником Клевеов.
Трижды на дню выкликала тот же воинственный клич ужасная труба. Три раза в день выходил одетый сталью Ровский на битву. Первый день минул, и на его зов не было ответа. Второй день настал и прошел, но никто не вышел на защиту замка. Вновь остался без отзыва надменный и пронзительный клич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22