И был еще некий французский маркиз с самыми изящными черными усиками - он запечатлел глубокий след на сердце Розалинды, повстречавшись с ней однажды в библиотеке, после чего по целому ряду самых удивительных случайностей каждый день попадался ей на пути, когда она прохаживалась с сестрой по молу.
Между тем кроткая маленькая Каролина, сколько ее ни затаптывали, росла и расцветала. Бледненькая, худенькая, в веснушках и бедно одетая, она все же не лишена была прелести, которую иные предпочли бы дешевому блеску и грубой пунцово-белой красоте барышень Макарти. Мы как раз подошли к той поре ее жизни, когда Каролина, к удивлению маменьки и сестер и к полному удовольствию Джеймса Ганна, эсквайра, зажгла страсть в груди очень достойного молодого человека.
ГЛАВА II
Как миссис Ганн заполучила двух жильцов
Шел зимний сезон, когда произошли события, о которых рассказывает наша повесть; и так как в эту пору ни один из тысячи пансионов Маргета не имеет постояльцев, миссис Ганн, обычно вынужденная в безрадостный этот сезон занимать сама и первый, и второй, и третий этажи евоего заведения, посчитала себя необыкновенной счастливицей, когда стечение обстоятельств привело в ее дом не одного, а даже двух жильцов.
Появлением первого нахлебника она была обязана своим дочкам. Когда эти две девицы в один прекрасный день прохаживались по своей улице, вспоминая радости последнего сезона, и лотерею-аллегри, и вечеринки с пением при библиотеках, и упоительное веселье балов в Воксхолле, они попались на глаза и, как видно, приглянулись одному молодому джентльмену, который брел не спеша по улице.
Он поглядел на них, и, надо сказать, девицы тоже поглядели на него, сунулись головами друг дружке под шляпку, и захихикали, и сказали: "Боже!" и потом остановили на молодом джентльмене твердый взгляд. Глаза у них были черные, щеки ярко-красные. Вообразите же, как забились сердца у мисс Беллы и мисс Линды, когда джентльмен, выпустив монокль из глаза, так-таки перешел на их тротуар и сказал:
- Милые дамы, мне нужно снять себе комнаты, и я был бы очень рад посмотреть те, что сдаются, как я вижу, в вашем доме.
"По какому волшебству он догадался, что это наш дом?" - подумали Белла и Линда (они всегда думали заодно). Да по тому простому признаку, что мисс Белла только что вставила ключ в дверной замок.
Как горько пожалела миссис Джеймс Ганн, что на ней не было ее лучшего платья, когда приезжий - приезжий в феврале месяце! - зашел в ее дом смотреть комнаты. Она, однако, постаралась возместить небрежность своего наряда достоинством осанки; спросила джентльмена, кто может его порекомендовать, объяснила ему, что сама она - благородная дама, так что в ее пансионе он будет располагать большими преимуществами; и в конце концов согласилась принять его в дом за двадцать шиллингов в неделю. Блестящие глазки молодых девиц помогли сладить дело; но миссис Джеймс Ганн по сей день убеждена, что только редкое достоинство ее манеры и бойкость похвальбы своими семейными связями привлекали в ее дом сотни жильцов, которые без нее никогда бы сюда не наведались. - Джентльмены, - сказал в тот же вечер мистер Джеймс Ганн в "Сумке Подмастерья", - у нас новый жилец, и я ставлю всем по стакану - выпить за его здоровье. Новый жилец, ничем не примечательный, кроме очень черных глаз, изжелта-бледного лица да обыкновения до полудня валяться в постели, покуривая сигару, назвался Джорджем Брэндоном, эсквайром. Что касается его нрава и привычек, так на покорнейшую просьбу миссис Ганн заплатить вперед он рассмеялся и протянул ей банкнот; он никогда не вступал в спор по поводу ее счетов, много гулял и съедал по две бараньих отбивных per diem В день (лат.).. Благородным девицам, всегда просматривавшим, как это в обычае у благородных девиц, все ящики и письма жильцов, не удалось обнаружить ни одного документа касательно их нового нахлебника, кроме счета из харчевни "Альбион", означенного именем Джорджа Брэндона, эсквайра. Все прочие бумаги, которые могли бы пролить свет на его биографию, хранились под хитрым запором в брамовской шкатулке, равным образом отмеченной инициалами Д. Б. И хотя всего этого маловато, чтобы судить о человеке, было в мистере Брэндоне нечто такое, что позволило дамам в доме миссис Ганн дружно провозгласить его истинным джентльменом.
Я счастлив сообщить вам, что при таких обстоятельствах мисс Розалинда и мисс Изабелла имели обыкновение очень часто наведываться в апартаменты жильца, то неся забытую к завтраку салфетку, то со стыдливым румянцем подавая недельный счет - потому что, говорили они, извиняясь, мамы нет дома, и добавляли, что джентльмену, они надеются, "все пришлось по вкусу".
Обе мисс Уэлсли Макарти пользовались каждым случаем иавестить таким порядком мистера Брэндона, и тот принимал обеих с такой очаровательной свободой обращения, поистине джентльменской, разглядывая их с головы до пят по всем статьям и так серьезно останавливая на их лицах свои большие черные глаза, что девицы, ярко вспыхнув, отворачивались - в крайнем смущении и все же польщенные, а после вели о нем долгие разговоры.
- Боже мой, Белл, - скажет мисс Розалинда, - что за тип этот Брэндон! Мне он, право, ну совсем не нравится! - А уж большего комплимента мужчине женщина сделать не может.
- Мне тоже нисколечко, - ответит Белл. - Он смотрит так в упор и такие вещи говорит! Только что, когда Бекки принесла ему бумагу и сургучи - глупая девчонка принесла и черный и красный, так я взяла их у нее, чтобы спросить, какой ему нужен, - и как вы думаете, что он сказал?
- Да, дорогая, что же? - вмешалась миссис Ганн.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7