* * *

Невольно задаешься вопросом: какая карма внушила Хидэёси такую тягу к женщинам той же крови, что текла в жилах Нобунаги, его покойного господина? Я слыхал, что он домогался также жены Удзисато Гамо, правителя Хиды, – она была дочерью Нобунаги, племянницей моей госпожи, и лицом походила на свою тетку, этим сходством и объясняется, наверное, его интерес к этой женщине. Мне рассказывали, что много лет назад, когда она овдовела, Хидэёси посылал к ней человека сообщить о его намерениях, но вдова даже слушать его не пожелала; напротив, она так оплакивала своего мужа, что постриглась в монахини. Говорили, будто Хидэёси оттого и отнял земли, принадлежавшие дому Гамо в провинции Аидзу, что был разгневан ее отказом.
Как бы то ни было, повзрослев, О-Чача, надо думать, достаточно поумнела и если покорилась могуществу Хидэёси, так не только в силу веления времени, а прежде всего рассудив, что так будет лучше для нее самой. Как я был счастлив, когда узнал, что владелица замка Ёдо, особа, почтительно именуемая госпожой Ёдогими, – старшая дочь князя Асаи! Ее мать так долго и так много страдала, зато девочка ее купается в блеске славы, думал я, и, хотя бесполезная жизнь моя протекала теперь вдали, я по-прежнему был предан ей всей душой, как если бы продолжал ей служить, и молился, чтобы ей никогда не пришлось испытать горестей, выпавших на долю ее матери. Вскоре до меня дошел слух, что у нее родился сын, и я окончательно успокоился за нее, уверенный, что отныне судьба, уж конечно, будет ей улыбаться до конца ее дней. Но, как известно, осенью 3-го года Кэйтё 1598 г.

князь Хидэёси скончался, а вскоре после того произошла битва при Сэкигахаре, и снова все в мире переменилось, и каждый день приносил О-Чаче все новые треволнения. Может быть, то была кара за то, что она предала память матери и отца и стала наложницей их врага… Невольно задумаешься над странной судьбой, судившей двум поколениям, матери и дочери, покончить с собой в осажденном замке!


* * *

…Ах, если б я мог оставаться у нее на службе вплоть до этой войны в Осаке Война в Осаке. – В 1615 г. Иэясу Токугава окончательно разгромил последних своих противников, приверженцев дома Тоётоми Хидэёси, и после довольно длительной осады взял штурмом Осакский замок, вынудил покончить жизнь самоубийством укрывавшихся в замке Хидэёри и его мать Ёдогими, сына и вдову Хидэёси.

! Пусть я ни на что не гожусь, но я мог бы хоть немножко приободрить ее, как утешал, бывало, ее мать в замке Одани, и уж на этот раз ушел бы вместе с ней на тот свет, чтобы просить там прощения у ее матери. А вместо этого я вынужден был проводить дни, не находя себе места, терзаясь душой, и, прислушиваясь к грохоту ружейной пальбы, оплакивать свою горестную судьбу.
Как постыдно вели себя иные из прежних вассалов Хидэёси, перешедшие на сторону Иэясу при осаде Осакского замка! Вспомните господина Катагири, палившего из пушек прямо в покои госпожи О-Чачи и ее сына, князя Хидэёри! Этот господин, прославленный в прошлом как один из самых доблестных воинов в битве при Сидзугатакэ, с тех пор пользовался особым покровительством Хидэёси, покойный князь осыпал его благодеяниями. Всем известно, что, умирая, князь призвал его и на смертном одре поручил заботиться о молодом Хидэёри… Даже мы, простые люди, выполнили бы такую просьбу, как велит долг! А он, по секрету скажу вам, забыв о прежних благодеяниях, думал только о том, чтобы подольститься к сёгуну Иэясу, и только притворялся, будто хранит верность прежнему господину, на самом же деле тайно сносился с Иэясу. Нет, что бы кто ни говорил, это именно так и было! Конечно, при желании можно по-разному толковать поведение господина Катагири, но, даже если, допустим, его поставили командовать вражеской артиллерией, все равно – как мог он слать пушечные ядра как раз туда, где – подумать только! – находились юный сын и супруга его покойного господина? И это называется верность?! Я, отрешившийся от мира, слепой массажист, и то разбираюсь в таких вещах! Поэтому в то время я всей душой ненавидел господина Катагири, так ненавидел, что, будь бы я только зрячим, пробрался бы к нему в лагерь и утолил бы свой гнев ударом меча…


* * *

Раз уж зашла об этом речь, так величайшего осуждения заслуживает и поведение господина Такацугу Кёгоку, изменившего в решающую минуту во время битвы при Сэкигахаре. Подумайте, ведь он был обручен с госпожой О-Хацу, а бежал из замка Китаносё еще до начала штурма и укрылся в семействе Такэда, в провинции Вакаса, а когда князь Такэда вскоре после того погиб, не стало ему пристанища во всех Трех мирах …во всех Трех мирах – распространенная буддийская формула. Имеется в виду прошедшее, настоящее и будущее.

, и он скитался по всей стране, боясь собственной тени. В конце концов князь Хидэёси внял его мольбам о прощении и принял в число дайкё – а благодаря кому, как по-вашему? Да, конечно, супруга князя Такэда тоже за него заступалась… Но главное в том, что он состоял в родстве с госпожой О-Чачей. В прошлом он уже уцелел однажды, припав к стопам своей тетки, госпожи О-Ити, затем снова прибегнул к помощи ее дочери, они дважды спасали его от смерти, а теперь, позабыв, как пробирался когда-то по непролазным снегам в замок Китаносё, он изменил в самую решающую минуту, окончательно подорвав своей изменой дух защитников Осакского замка… Но что толку ворошить теперь все эти события! Не счесть тяжелых воспоминаний, но сейчас, когда и господин Такацугу, и Катагири, и даже сам сёгун Иэясу уже ушли в мир иной, все прошедшее кажется пустым, мимолетным сном… Теперь, когда все благородные дамы и господа, которых я когда-то знавал, сошли в могилу, я невольно спрашиваю себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116