Владимир ГОНИК
ВОСЕМЬ ШАГОВ ПО ПРЯМОЙ


Когда Рогов вышел, они еще стояли. Они поджидали его с восьми часов,
а сейчас было около десяти. Высокий грел дыханием пальцы, а тот, что был
пониже, пританцовывал, держа руки в карманах.
Они прятались от ветра у гаражной стены, за длинным рядом осыпающихся
деревьев; лица их покраснели от холода. Должно быть, они потеряли надежду
и уже не ждали его, а стояли просто так, не решаясь уйти.
Соседи, конечно, уже заметили их, слишком явно они торчали под
окнами, мозолили всем глаза. В доме жили серьезные деловые люди, ходившие
каждый день на службу, и им невдомек было, что можно праздно торчать под
чужими окнами. При случае соседи были не прочь похвастать, что он живет
здесь, в доме, но временами он чувствовал их иронию и снисходительность.
Где-то шла у них своя жизнь, он угадывал смутно, в институтах, на
заводах, в министерствах, в лабораториях, в конструкторских бюро, ну, да
ладно, Бог с ними, ему до них дела нет. Все чаще в последнее время он
испытывал непонятное раздражение, хотя мышцы не подводили и сердце
работало, как мотор.
Он уже давно привык к парням и мальчишкам, поджидающим его в разных
местах. У дома его поджидали не часто, но бывало. Адрес узнавали разными
путями, обычно через адресный стол, нужны всего лишь фамилия, имя,
отчество и возраст, но многие знали его рост и вес. Цифры были как будто
важными показателями урожая или добычи полезных ископаемых, их часто
повторяли в печати, и комментаторы гордились ими словно собственными.
Когда он вышел, они растерялись. Маленький увидел его первым и
толкнул высокого в бок. Они отклеились от стены и испуганно таращили на
него глаза.
По такой погоде они были одеты слишком легко. Расклешенные брюки,
истоптанные каблуками, одинаковые дешевые куртки с блестящими пуговицами,
но высокий из своей вырос и его голые тонкие руки торчали из рукавов.
Маленький был смуглым, черноглазым, черными были у него густые
волосы, а на лице пробивался темный пух. Рядом с ним высокий казался
светлее, чем был на самом деле: узкие плечи и длинные светлые волосы
делали его похожим на переодетую девушку.
Порыв ветра сорвал горсть листьев, а те, что лежали на земле, смахнул
и погнал вдоль стены; на ветру мальчишки казались совсем беззащитными.
Все утро они торчали напротив дома, шарили глазами по окнам,
переговаривались, иногда толкались и подпрыгивали на месте, чтобы
согреться, но сразу замирали, когда открывалась дверь.
На него часто пялились на улице и в магазинах, даже в других городах:
знакомое лицо, люди напрягали память. Ах, телевидение - отрада зимних
вечеров, вся страна у экрана, бесконечное пространство - деревни, города,
дома, квартиры, где уткнулись в экраны, а операторы так любят крупный
план, когда человек сидит на скамеечке для штрафников: он посиживал не
очень часто, но и не редко - не чурался.
Юнцы смотрели на Рогова, будто не верили глазам. "Сейчас автограф
попросят", - подумал Рогов.
Обычно он молча расписывался, не глядя в лицо. Он считал это
никчемным, но неизбежным занятием и покорился раз и навсегда -
расписывался и шагал дальше.
Рогов снял замок и распахнул ворота. Мальчишки не двигались с места.
Он выехал из гаража и остановился перед воротами, мальчишки напряженно за
ним следили. Он вяло слушал мотор, включил приемник, отыскал музыку,
закрыл ворота и навесил замок - они все смотрели издали. "Странные
какие-то", - подумал Рогов.
Они не выглядели разбитными городскими парнями, которые встречались
ему каждый день. "Провинциалы. Когда-то и я был таким", - подумал он.
На ветру они выглядели сиротливо: дети, оставшиеся без взрослых; губы
у них были совсем синими.
Рогов тронул машину с места, мелькнули их напряженные лица -
мелькнули и исчезли; в зеркало он видел, как они неподвижно смотрят вслед;
машина проехала немного и неожиданно остановилась. Мальчишки смотрели все
так же напряженно и серьезно.
Рогов подъехал к ним, перегнулся через спинку сиденья, открыл заднюю
дверцу и сказал:
- Залезайте.
Они не двинулись, вроде и не слышали и смотрели, как прежде, серьезно
и напряженно.
- Залезайте, кому говорю! - нетерпеливо повторил Рогов. - Машину
выстудите.
- Кто, мы? - спросил высокий, не веря ушам, а маленький испуганно
оглянулся: нет ли еще кого?
- Вы, вы!..
Мгновение они еще не верили себе, потом робко залезли, осторожно сели
на заднее сиденье и сидели не дыша; высокий три раза хлопнул дверцей, но
не закрыл. Рогов перегнулся и захлопнул. Машина уже шла по улице, а они
все еще не знали, что произошло, не решались шевелиться. Он и сам не знал,
что произошло.
- Продрогли? - спросил Рогов.
Оба кивнули и вместе одним дыханием по-деревенски ответили:
- Ага...
- Откуда вы?
Маленький потупился, а высокий помялся и сказал:
- Мы за городом живем...
- Сколько же вы сюда добирались?
- Два часа.
- А встали когда?
- В четыре.
"В четыре мороз будь здоров", - подумал Рогов и в зеркало посмотрел
на их одежду.
- Курточки ваши на рыбьем меху?
Они смущенно улыбнулись, еле-еле, одними губами.
Они встали в четыре утра, шли по морозу на станцию, дожидались поезда
на платформе, а потом ехали в вагоне и добирались по утренней Москве,
чтобы торчать на ветру под его окнами.
- У вас здесь дела, что ли? - спросил Рогов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9