.. Юрочка ведь
один у меня... Я сейчас съезжу домой, кое-что возьму и вернусь... я
быстро.
Они спустились в холл.
- Вы идите в машину, я задержусь с Марком Григорьевичем на минутку, -
сказал ей Туровский.
Когда она ушла, он спросил Костюковича:
- Мне-то ты можешь сказать: какой прогноз? Может действительно
требуются импортные лекарства? Мы это быстро перекинем сюда через кордон -
из Венгрии, из Польши, из Чехословакии, откуда хочешь.
- Сейчас ему нужно одно: выйти из комы. А дальше будет видно. Но
плавать ему уже не суждено, даже если выживет.
- Надо же!.. Такой парень!.. Ты домой? Могу отвезти.
- Нет, у меня еще тут кое-какие дела, - Костюкович соврал, никаких
дел у него больше не было, он устал за ночь, мечтал лечь, но ему не
хотелось сейчас в ту машину, где сидела мать Зимина.
- Я буду тебе позванивать, - сказал на прощанье Туровский.
Костюкович кивнул...

3
Юрий Зимин, не приходя в сознание, умер в субботу после полудня.
Мать, все время не отходившая от его постели, на этот раз отлучилась на
час: поехала домой за большой пуховой подушкой, чтоб заменить тощую
больничную.
Ничего неожиданного в этой смерти для Костюковича не было, и все же -
умер его больной. Он не сомневался в своем диагнозе, только не успел
понять, откуда у этого молодого атлета такая гипертония, обследовать его,
как полагается, не удалось. Вспомнив, что в кармане пиджака лежит визитная
карточка, которую дал Туровский, Костюкович позвонил на спортбазу.
- Да! Кто нужен? - отозвался хриплый бас.
- Пожалуйста, Туровского.
- Кто спрашивает?
- Скажите, доктор Костюкович.
- А в чем дело?
- Это я изложу Туровскому, - сдерживался Костюкович.
- Сейчас. Он в бассейне.
Ждать пришлось долго.
- Туровский слушает, - наконец раздался голос в трубке.
- Что это у вас за хам сидит у телефона?
Туровский хихикнул, а потом уважительно сказал:
- Это наш старший тренер... Что-нибудь случилось, Марк?
- Да. Зимин умер.
Туровский какое-то время молчал, затем, охрипнув вдруг, спросил:
- Когда это случилось?
- Два часа назад.
- Это ужасно! Ты даже не можешь понять, как это ужасно! - вырвалось у
Туровского. - Такой инсульт?! - то ли усомнился, то ли в отчаянии произнес
он, потом вдруг спросил: - Ты дома? Я перезвоню тебе минут через
десять-пятнадцать. Нам надо посоветоваться и в коллективе, и с матерью,
как быть.
- Хорошо, - сказал Костюкович.
Туровский позвонил через полчаса:
- Когда можно будет забрать тело?
- Сегодня и завтра - выходные. В понедельник я все оформлю, и после
вскрытия, во второй половине дня, до пяти, можете приехать. А лучше во
вторник. Я завтра опять дежурю ночь, заполню необходимые бумажки, а во
вторник к десяти-одиннадцати утра все будет готово, - сказал Костюкович.
- Ладно, - как-то неуверенно произнес Туровский.

Следующее ночное дежурство было вне графика, у коллеги в Донецке
сестра выходила замуж, попросил подменить. Отказывать не принято, самого
подменяли не раз. Хотя дежурить в ночь с воскресенья на понедельник не
любили: после субботних и воскресных лихих гуляний на пикниках, юбилеях,
свадьбах, где ели и пили не в меру, не считаясь ни с возрастом, ни со
здоровьем, "скорая" работала с особенной нагрузкой: инфаркты, инсульты,
почечные колики, всякие перфорации, внезапные кровотечения, драки с
тяжелыми травмами - вся больница стояла на ушах...
Не успел Костюкович закончить вечерний обход, как начался дурдом: в
коридоре раздался крик и плач, за Костюковичем прибежала медсестра.
Оказалось, умер лежавший с инсультом алкаш, хронический гипертоник, а
голосила его жена, он умер при ней. Затем вызвали на срочную консультацию
в травматологию; потом повторный инсульт выдала старушка - ветеран войны;
через два часа инвалид-слепой, которого должны были завтра переводить в
нейрохирургию по подозрению на опухоль, ковыляя в туалет, каким-то образом
поскользнулся, упал и сломал руку. Еще через час, с промежутком в двадцать
минут, привезли женщину - свеженький инсульт - и здоровенного мужика в
гипертоническим кризом, острым нарушением мозгового кровообращения. И
пошло-поехало. До пяти утра не то что прилечь, присесть, покурить не
удавалось; бутерброды, которые Костюкович взял с собой, так и остались в
кейсе, завернутые в фольгу...
Уже светало, когда он сел оформлять истории болезней, начав с
неуспевшей обрасти бумажками анализов и исследований истории Юрия Зимина.
На пятиминутке Костюкович сидел, помаргивая слипавшимися воспаленными
глазами, его покачивало, готов был тут же в ординаторской растянуться на
полу, но только бы вырубиться из яви, уплыть в глубину сна. Когда все
разговоры шли уже к концу, неожиданно вошел главврач. У него была страсть
делать такие неожиданные налеты в отделения и устраивать профилактические
разносы, поскольку повод для этого в любом отделении можно было найти
всегда. Длилась говорильня час; персонально Костюковича ничто, слава Богу,
не касалось, слушал он громоподобные речи главного вполуха. Наконец, в
начале двенадцатого все закончилось. Но тут позвонила начмед, Костюковича
поймали уже в коридоре и вернули к телефону.
- Марк Григорьевич, где история умершего Зимина?
- Я после ночи, Варвара Андреевна, только сейчас освободился,
собирался к вам, - сказал он.
- Давайте быстренько...
Он поднялся этажом выше.
- Садитесь, Марк Григорьевич, есть разговор, - сказала начмед, когда
он вошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46