Выходит, в день
убийства Мадеру звонил он? Они не просто были знакомы. Иегупов поигрывал в
картишки в их доме, ухаживал за племянницей Мадера Соней...
Все это, рассуждая вслух, я излагал Титаренко, сидевшему передо мною
в кресле.
- Среди приятелей Мадера - Чернецкие и Пирятинские, вот они все на
групповой фотографии. Здесь же и Иегупов, - обмакнув перо в черную тушь, я
обвел его лицо и протянул фотографию Титаренко, добавил: - Значит, Иегупов
состоял в знакомстве и с Чернецким, и с Пирятинским, возможно, бывал у них
в доме. А теперь давайте займемся логикой и арифметикой. На снимке 16
человек. Из них покойников - 5: Пирятинский, Чернецкий и Мадер - жертвы,
племянница Мадера и его брат погибли на фронте. Отпадают также вдова
Йоргоса, жена Мадера, дочь Чернецкого; жена, дочь и сын Пирятинского, -
эти трое в Туркменистане. Значит минус еще 6. Что в остатке? Пятеро.
Вычтем еще четверых: Розенфельды, их двое, но они с 1915 года живут в
Киеве; и еще двое - супруги Муромцевы. Эти сразу после февраля 1917-го
уехали во Францию. После всех вычитаний у нас остается одно действующее
лицо. Им оказался почему-то опять Иегупов.
- Выходит, он? - спросил Титаренко.
- У меня получается так, - развел я руками.
- Вы уверены?
- Косвенно - да.
- А что, если это кто-то вообще со стороны?
- Всяко бывает. Однако, куда ни шагни, натыкаешься на Иегупова. Но вы
возражайте мне, а я послушаю.
- Что возражать, если у вас так все связано?
- Привяжем сюда и еще одну деталь: кто из шестнадцати, запечатленных
на снимке, мог похитить буквально несколько дней назад такую же фотографию
из альбома вдовы Йоргоса? Стороннему грабителю, вломившемуся в квартиру
мадам Йоргос, фотоснимок этот просто не нужен. Даже если сторонний, то
почему именно эту фотографию?
- Но почему он не забрал такую же из альбома у Мадеров?
- То, что было ему необходимо - бумаги - он нашел, взял, а искать
после убийства альбом, - иди знай, где он лежит! - искать было некогда. Да
и едва ли мысль о фотографии могла прийти ему в голову в тот момент, мозг
лихорадочно работал в одном направлении: бумаги! А вот альбом вдовы
Йоргоса лежал не в комоде, а на виду. Он и заглянул туда, тем более, что
психологически не был обременен: у Йоргосов он никого не убил, вид трупа у
ног не тяготил.
- Что же это за бумаги могли быть?
- А вот этого я не пойму. Узнаем, когда вы изловите Иегупова и его
напарников.
- Вы считаете, что он был не один?
- Безусловно. Мотаться по уездам, одолевать приличные расстояния до
квартир пострадавших - надо либо крылья иметь, либо на чем-то другом
передвигаться. Не давали же вы ему свой автомобиль. Кто-то должен был
помогать: прикрывать, обеспечивать быстрое исчезновение, приют. Будем
считать, что передвигался он на фаэтоне, пролетке. Городских извозчиков вы
опросили. В дни и часы убийств по адресам жертв они никого не развозили.
Допустим, вы не нашли того одного извозчика, который разок свозил убийцу.
Но ведь этих поездок было много. И не только по Старорецку, но и по
уездам. На какого-нибудь из извозчиков мы бы уже наткнулись. Однако... А
вот входил к жертвам убийца один. Входил, как их добрый знакомый.
Посторонних не брал с собой в комнаты, чтобы не вызвать подозрения хозяев.
Да и вспомните спокойное поведение собаки: она пустила "своего"...
Кажется, я убедил Титаренко. Он ушел от меня довольный и благодарный,
да и я был удовлетворен, что, слава Богу, развязался с ЧК, не предполагая,
что мне предстоит еще раз держать в руках тоненькую папочку с делом банды
Иегупова...
Шло время, постепенно я забывал обо всем этом. Два или три раза видел
Титаренко. Он рассказал, что подобные убийства вдруг прекратились, а
поиски Иегупова и его сподвижников безрезультатны. К концу следующего года
все это вообще заглохло. К тому времени я был уже приглашен работать
следователем в губсуде. Однажды заявился Титаренко и сообщил, что в поезде
на станции Боровичи при проверке документов патруль ЧК задержал человека в
полувоенной форме. Он пытался бежать, но был застрелен. При нем не
оказалось никаких документов. Нашли только фотографию, сделанную в
каком-то салоне в Хельсинки. На ней были запечатлены трое мужчин. На
обороте снимка, который Титаренко положил передо мной, было написано
"Борисъ".
- Вот этот, посередине, по-моему, - Иегупов, - сказал Титаренко и
выложил рядом ту групповую фотографию, которую я изъял у вдовы Мадера. -
Сравните.
Взяв лупу, я увеличил лица на обеих фотографиях. Сомнений не было: на
втором снимке тоже Иегупов Борис Николаевич. Слово "Борисъ" на обороте
подтверждало это, и, видимо, как и фотоснимок, служило паролем для того, к
кому от Иегупова шел в Старорецк застреленный на станции Боровичи.
Титаренко согласился с таким моим предположением.
- Значит, Иегупов в Финляндии? - спросил он.
- Похоже.
- К кому шел от него гонец, мы уже не узнаем...
Я пожал плечами.
- Что ж, закрываем дело? - неуверенно спросил он.
- Это уже ваша забота.
- Эх, если б она одна была, - вздохнул Титаренко. - Каждый день
что-нибудь новенькое. По уездам опять банда Маслюка гуляет. Двести сабель.
Ограблен банк. Сожжены три паровоза в депо. Ограблен и убит ювелир
Корсунский... Ладно, закрывайте, - махнул Титаренко рукой: он не видел
с_и_ю_м_и_н_у_т_н_ы_х_ реальных возможностей найти, задержать убийцу
Чернецкого, Мадера, Пирятинского и других; речь шла для него в конце
концов о каких-то похищенных бумагах, а тут - ограблен банк, сожжены
паровозы, у убитого ювелира унесены золото, драгоценности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78