Ведь не купцы же мы в самом деле, чтобы только и думать что о деньгах. В жизни есть немало других дорог, где ты, с помощью одних лишь нравственных достоинств, мог бы загладить прошлое и восстановить честь нашего имени.
– Да кто тебе сказал, что я всю жизнь собираюсь наживать деньги?.. И потом, что ни говори, в наше время деньги – главное. Все в конечном итоге основано на деньгах. Конечно, такие женщины, как ты, жены богачей, вольны думать, будто деньги сами бьют ключом из земли, ну, а я – дело другое. У меня нет наследственного состояния. Лежат в банке какие-то жалкие десять или двадцать тысяч, но тратить их я не могу, а на проценты, известное дело, не очень-то развернешься… Вот я и вынужден добывать деньги. Сама посуди, даже у императорской фамилии есть управление казной. А кому принадлежат пятнадцать банков? Неужели же не пристало зарабатывать деньги только потому, что ты родился аристократом?.. Довольно, оставим этот разговор. Сейчас все в жизни построено на деньгах. Будь ты хоть политический деятель, хоть ученый, как ты о себе много ни воображай, а если нет у тебя денег, так и пальцем не сможешь пошевелить. Возьми того же Иосимити-сан. Ну, что бы он собой представлял, если бы был бедняком? Грех сказать, ведь на него и плевка было бы жалко! Зато когда сейф у него ломится от денег, тогда, конечно, на все его безобразия люди готовы смотреть сквозь пальцы; даже политические деятели, так называемые «идейные люди», и те ему кланяются…
– Даже если все это верно, все равно…
– Нельзя жить нечестно, это ты хочешь сказать? Само собой разумеется… Что? Тот случай? Ну, тогда все началось из-за пустяков, а потом дело запуталось, дальше – больше, вот и получилась целая история… Не беспокойся, я уж не так безрассуден, чтобы пытаться разбогатеть мошенническим путем.
– Но ведь люди не всегда будут к тебе так снисходительны, как в тот раз, поэтому прошу тебя – будь осторожен! Если с тобой снова что-нибудь случится, ты уже не сможешь больше встать на ноги. Право, вспомнил бы ты об отце с матерью – ведь они смотрят на нас с того света. Будь осторожен! – взглянув на брата, лицо которого так живо напоминало черты покойной матери, графиня утерла глаза.
Она надеялась, что встреча с близким, родным человеком хоть отчасти утешит ее исстрадавшееся сердце, но и эта надежда, как все прошлые ее упования, оказалась напрасной. Она лишний раз убедилась в легкомыслии и безответственности брата, поняла, что на него полагаться нельзя. И при мысли, что этот брат – единственный родной ей человек, горькая тоска одиночества с новой силой охватила графиню.
Виконт, невозмутимо дымя сигарой, ковырял в ухе красиво подстриженным ногтем мизинца. «Знаем, знаем эту старую проповедь…» – казалось, говорило его лицо.
– Так что же это за планы, о которых ты начал мне говорить?
– Что? Планы? Планы у меня… э-э… Как бы это сказать… Так, сразу этого не расскажешь… Да нет, не волнуйся, все совершенно законно… Главное, основа у меня есть. Вот я давеча начал рассказывать тебе о том богаче – состояние больше миллиона. Так вот, я с ним сблизился в Киото. Нет, кроме шуток, я говорю тебе чистую правду – именно в связи с этим я и поехал в Токио. Но видишь ли, дело какого рода – в Киото я был очень многим ему обязан… Ну, и кроме того, он дал мне много ценных советов… Ну, естественно, я счел своей обязанностью показать ему окрестности Токайдо. Поехали мы с ним на курорт в Тоносава. И тут, понимаешь ли, немного кутнули, хватили лишнего, и я, по правде сказать, истратился дочиста. Разумеется, у него состояние огромное, ему ничего не стоит выбросить сто или двести иен… Но я считаю неудобным, чтобы все время платил он один…
– За этим ты и приехал? – со вздохом произнесла графиня.
– Вовсе нет, не только за этим. Я давно собирался побывать у тебя. Да… Вот, понимаешь ли, попал в затруднительное положение, не знаю, как и быть, честное слово! Вот положение… Отправился было на широкую ногу… – виконт громко засмеялся и взглянул на сестру.
Графиня сидела молча, погруженная в свои мысли.
– Я тебе правду говорю – все это на самом деле так и есть… – виконт встал, достал из своего бумажника, лежавшего в нише, какую-то бумагу, затем спохватился, оторвал от нее край и только тогда: протянул графине. Но графиня по-прежнему сидела молча, вся уйдя в свои мысли, и даже не взглянула на него.
– Да, положение пренеприятное… Не сможешь ли ты меня выручить? Хотя бы сто иен… Ну, если не сто, шестьдесят или семьдесят тоже меня устроят…
– Слышать ничего не хочу! – на исхудалых щеках графини выступил яркий румянец, устремленные на виконта глаза загорелись странным блеском сквозь застилавшие их слезы. – Знать ничего не желаю! Найди себе другую сестру, у нее и проси! Ты уже не мальчик. Стыда у тебя нет! Сколько раз мне уже приходилось из-за тебя унижаться. Да войди же хоть немножко в мое положение. Деньги! Ведь у меня нет ни гроша! А отчего я здесь, в этом Нумадзу? Если бы ты хоть немного подумал об этом, так, верно, написал бы из сострадания к сестре хоть одно письмо, справился бы обо мне… Может быть, ты воображаешь, что я приехала сюда для приятного отдыха на даче? Довольно с меня мучений! Я не прошу тебя, чтобы ты помог мне, так постарайся же хотя бы не доставлять мне новых страданий, сверх того, что мне и так приходится переносить!

6

Виконт недовольно надул губы.
– Значит, не можешь? Ну и не надо. Я вовсе не собираюсь требовать от тебя невозможного… Так вот, оказывается, ради чего я пересекал горы Хаконэ! – он захохотал, – конечно, я весьма благодарен вам за ваши нравоучения, но обычно я езжу в гости не для того, чтобы выслушивать проповеди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105