Кэтрин Мэнсфилд
Актриса



Кэтрин Мэнсфилд
Актриса

Восемь часов утра. Мисс Ада Мосс лежит на железной кровати и глядит в потолок. Она живет в Блумзбери. Один из районов Лондона, где любят селиться художники и артисты.

В ее мансарде, окном во двор, пахнет копотью, пудрой и жареным картофелем, который она вчера принесла в бумажном кульке на ужин.
«Какой адский холод! – думает мисс Мосс. – Почему это теперь, когда я просыпаюсь по утрам, мне всегда холодно? Колени, и ступни, и поясница – особенно поясница – ну прямо как лед. А прежде мне всегда было тепло. И нельзя сказать, чтоб я похудела, – я такая же полная, как была. Нет, это всё потому, что я не могу себе позволить горячего сытного обеда…»
По потолку прошествовала вереница Горячих Сытных Обедов, сопровождаемая бутылкой Крепкого, Полезного для Здоровья Портера.
«Даже сейчас, если бы я могла встать с постели и плотно, вкусно позавтракать…»
Вслед за обедами по потолку прошествовала вереница Плотных Вкусных Завтраков, возглавляемая огромным белым непочатым окороком. Мисс Мосс вздрогнула и нырнула под одеяло. Внезапно в комнату влетела квартирная хозяйка:
– Вам письмо, мисс Мосс!
– Как вы любезны, миссис Пайн! – преувеличенно ласковым голосом сказала мисс Мосс. – Я вам так благодарна за то, что вы потрудились принести его…
– Не за что, – сказала хозяйка. – Я просто подумала, а вдруг это письмо, которого вы ожидаете.
– Вполне возможно, – бодро сказала мисс Мосс. Она склонила голову набок и неопределенно улыбнулась, глядя на письмо. – Я нисколько не удивлюсь.
Хозяйка воззрилась на нее.
– А я удивлюсь, мисс Мосс, – сказала она, – так и знайте! И, пожалуйста, распечатайте его при мне. Другая на моем месте распечатала бы сама, и никто не осудил бы ее за это. Имейте в виду, мисс Мосс, что так дальше продолжаться не может. Вы уже сколько недель морочите мне голову: то вы получили письмо, то не получили, то антрепренер уехал в Брайтон, но во вторник обязательно вернется. Мне это надоело, мисс Мосс, и я больше не желаю терпеть! Да и почему я должна терпеть, скажите на милость, мисс Мосс, когда цены на всё растут с каждым днем, а мой бедный, дорогой мальчик во Франции? Моя сестра Элиза, не дальше как вчера, сказала мне: «Минни, – сказала она, – ты слишком мягкосердечна. Ты уже могла бы десять раз сдать эту комнату, – сказала она. – Не такие теперь времена. Если ты сама о себе не позаботишься, то никто о тебе не позаботится, – сказала она. – Пусть там она кончила хоть двадцать музыкальных школ и пела на концертах в Уэст-Энде, Аристократическая часть Лондона.

но раз твоя Лиззи говорит, что она сама стирает себе белье и сушит его в комнате на вешалке для полотенец, то тут уже всё ясно. Тебе давно пора с ней покончить», – сказала она.
Мисс Мосс сделала вид, что ничего не слышит. Она села в постели, распечатала письмо и прочла:


«Сударыня!
Ваше письмо получено. В настоящее время мы ничего не снимаем, но мы сохраним ваше фото, чтобы при случае воспользоваться вашими услугами.
С почтением Бекуош фильм К о ».


Письмо это, видимо, доставило ей необычайное удовольствие; она дважды его прочла и только после этого ответила хозяйке:
– Ну вот, миссис Пайн, я думаю, вы пожалеете, что так много наговорили лишнего. Это письмо от одного антрепренера. Он пишет, чтобы я приехала в субботу к десяти утра и прихватила с собой вечернее платье.
Но хозяйка оказалась не в меру сообразительной и выхватила у нее письмо.
– Ах так! – воскликнула она. – Посмотрим!
– Отдайте письмо! Сейчас же отдайте мне письмо, гадкая, злая женщина! – закричала мисс Мосс. Подняться с постели она не могла: ее ночная сорочка была порвана на спине до самого подола. – Отдайте мне мое письмо!
Хозяйка медленно пятилась к двери, прижимая письмо к наглухо застегнутому платью.
– Вот вы как! – сказала она. – Имейте в виду, мисс Мосс, если вы сегодня же до восьми вечера не уплатите за комнату, мы еще посмотрим, кто из нас гадкая, злая женщина. Хватит с меня! – Она таинственно кивнула. – А письмо я сохраню. – Тут ее голос повысился. – Оно будет превосходным вещественным доказательством. – Голос понизился до мрачного шепота. – Миледи!
Дверь захлопнулась, и мисс Мосс осталась одна. Она сразу сбросила с себя одеяло и, сидя на кровати, взбешенная и дрожащая, смотрела на свои толстые белые ноги с огромными узлами зеленовато-синих вен.
– Таракан! Вот она кто. Тараканище! – сказала мисс Мосс. – Я могла бы привлечь ее к суду за то, что она выхватила у меня письмо, еще как могла бы!
Не сняв ночной сорочки, она начала натягивать на себя белье.
– Если бы мне только расплатиться с этой женщиной, я бы ей всё тогда выложила! Она бы меня долго помнила. Уж я бы ей сказала всё начистоту.
Она подошла к комоду за булавкой и, увидев себя в зеркале, неопределенно улыбнулась и покачала головой.
– Ну что, старушка, – прошептала она, – на этот раз ты села в лужу, да еще в какую!
Лицо в зеркале состроило ей безобразную гримасу.
– Глупая ты, глупая! – побранила самое себя мисс Мосс. – Что пользы от того, что ты плачешь? Только нос покраснеет. Нет, ты лучше оденься и пойди попытай счастья – вот что ты сделай.
Она сняла со спинки кровати сумку, порылась в ней, потрясла ее и вывернула наизнанку.
– Выпью-ка я большую чашку чаю в «Эй-Би-Си», Название дешевых кафе.

подкреплюсь немного, а потом уж пойду куда-нибудь, – решила она. – У меня тут шиллинг и три пенса – да, шиллинг и три пенса.
Через десять минут полная дама в костюме из синей саржи с букетиком искусственных пармских фиалок на груди, в черной шляпе с пурпурными анютиными глазками, в белых перчатках, в ботинках с белой оторочкой и с сумочкой, в которой лежали шиллинг и три пенса, запела низким контральто:
1 2 3 4