Тогда она отделается всего двумя или тремя годами.
Кросби вскочил, лицо его исказилось от ужаса.
- Три года!
И тут что-то будто забрезжило в его неповоротливом мозгу. Тьму его разума внезапно пронзила молния, и, хотя затем вновь наступила такая же непроглядная тьма, в памяти остался след от чего-то, что он едва успел рассмотреть. Мистер Джойс заметил, как большие красные руки Кросби, натруженные и загрубевшие, задрожали.
- Какой она собиралась мне сделать подарок?
- Она говорит, что хотела подарить вам новое ружье.
Крупное красное лицо еще гуще побагровело.
- Когда нужны деньги?
Что-то случилось с его голосом. Он говорил так, будто невидимая рука схватила его за горло.
- Сегодня в десять вечера. Часов в шесть принесите их мне в контору.
- Эта женщина будет у вас?
- Нет, я еду к ней.
- Я принесу деньги. Я поеду с вами.
Мистер Джойс быстро взглянул на него.
- Зачем? Мне кажется, вы могли бы целиком предоставить это дело мне.
- Деньги мои, так? И я еду.
Мистер Джойс пожал плечами. Они встали, попрощались. Мистер Джойс с любопытством поглядел ему вслед.
В десять часов они снова встретились в пустом клубе.
- Все в порядке? - спросил мистер Джойс.
- Да. Деньги у меня в кармане.
- Тогда идемте.
Они спустились с крыльца. Автомобиль мистера Джойса поджидал их на площади, пустынной в этот час, и когда они приблизились, из тени дома к ним шагнул Ван Цисэн. Он сел рядом с шофером и показал, куда ехать. Миновав отель "Европа", они повернули у гостиницы для матросов и оказались на улице Виктории. Здесь еще торговали китайские лавки, по тротуарам гуляла публика, взад и вперед деловито сновали рикши, автомобили, повозки. Внезапно остановив автомобиль, клерк обернулся.
- Отсюда нам лучше пройти пешком, сэр, - сказал он.
Они вышли из машины. Он шел впереди, они следовали за ним в двух шагах. Вскоре он остановился.
- Подождите здесь, сэр. Я зайду поговорить с моим плиятелем.
Он вошел в лавку, у которой не было передней стены; за прилавком стояли три или четыре китайца. Это была одна из тех удивительных лавчонок, где товары не выставлены напоказ и невозможно понять, чем здесь торгуют. Ван Цисэн заговорил с полным человеком в парусиновом костюме с толстой золотой цепью через всю грудь, и тот быстро взглянул в сторону темной улицы. Он дал Цисэну ключ, и клерк вышел. Поманив двух ожидающих его мужчин, он скользнул в дверь рядом с лавкой. Они последовали за ним и оказались у лестницы, ведущей наверх.
- Одну минуту, пожалуйста, сейчас я зажгу спичку, - как всегда, нашелся клерк. - Нужно будет подняться выше.
Он светил перед ними японской спичкой, но она почти не разгоняла темноты, и они пробирались за ним на ощупь. Отперев дверь на втором этаже, он зажег газовый рожок.
- Входите, пожалуйста, - сказал он.
Комната была маленькая, квадратная, с одним окном, и вся мебель состояла из двух низких китайских кроватей, покрытых циновками. Один угол занимал большой сундук с замысловатым замком, на нем стоял облупленный поднос с лампой и трубкой для курения опиума. Слабый приторный запах заполнял комнату. Все сели, и Ван Цисэн предложил им папиросы. Вскоре появился толстый китаец, которого они видели за прилавком. Он поздоровался на прекрасном английском языке и сел рядом со своим соотечественником.
- Женщина сейчас придет, - сказал Цисэн.
Мальчик из лавки принес поднос с чайником и чашками, и китаец спросил, не хотят ли они чаю. Кросби отказался. Китайцы шепотом заговорили между собой, Кросби и мистер Джойс молчали. Потом за стеной послышался голос: кто-то тихо звал; китаец подошел к двери. Он открыл ее, произнес несколько слов и впустил женщину. Мистер Джойс взглянул на нее. После смерти Хэммонда он немало о ней наслышался, но ни разу ее не видал. Женщина была довольно полная, не очень молодая, с широким флегматичным лицом; она была напудрена и нарумянена, брови тонко вычерчены, но, несмотря на все это, она производила впечатление человека с твердым характером. На ней был голубой жакет и белая юбка - костюм полуевропейский, полукитайский, но на ногах были надеты крошечные китайские шелковые туфли. На шее тяжелые золотые цепочки, на руках - золотые запястья, в ушах - золотые серьги, затейливые золотые шпильки в черных волосах. Она вошла тяжелой поступью, неторопливо, как женщина, уверенная в себе, и села на кровать около Ван Цисэна. Он сказал ей что-то, и, кивнув, она равнодушно окинула взором двух европейцев.
- Записка у нее с собой? - спросил мистер Джойс.
- Да, сэр.
Не говоря ни слова, Кросби извлек пачку пятисотдолларовых банкнотов. Он отсчитал двадцать бумажек и вручил их Цисэну.
- Проверьте.
Клерк пересчитал их и отдал толстому китайцу.
- Все правильно, сэр.
Китаец еще раз пересчитал деньги и положил их в карман. Он опять сказал что-то женщине, и она вынула из-за пазухи записку. Она отдала ее Цисэну, тот прочел ее.
- Это подлинный документ, сэр, - сказал он и хотел было передать бумагу мистеру Джойсу, но Кросби взял ее у него из рук.
- Разрешите взглянуть, - сказал он.
Мистер Джойс смотрел на Кросби, пока тот не кончил читать, и затем протянул руку к записке.
- Дайте-ка ее мне.
Кросби бережно сложил листок и сунул в карман.
- Нет, пусть будет у меня. Она мне недешево досталась.
Мистер Джойс не стал спорить. Трое китайцев слышали этот краткий разговор, но что они о нем подумали, да и подумали ли что-либо вообще -сказать по их невозмутимым лицам было невозможно.
- Понадоблюсь ли я вам еще сегодня, сэр? - спросил Ван Цисэн.
- Нет. - Мистер Джойс знал, что клерк хочет остаться, чтобы получить свою долю, и обратился к Кросби:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12