Например, дулом. На нёбе вокруг входного отверстия есть пороховые ожоги. Дырочка маленькая. Как раз для двадцать второго. Выходного нет. Только вот это и удалось выудить. — Он показал на кусочек пули.
Крутые парни не танцуют. Поверьте, так он и сказал: только это и удалось выудить . У меня дрожали колени, и чтобы поднести ко рту стакан, пришлось взять его обеими руками. Я обнаружил, что не могу спросить о Пэтти.
Но он сказал и сам:
— На лице и черепе нет никаких отметин, входных отверстий или синяков. Скорее всего ей выстрелили в сердце, и она умерла быстро.
— Почему ты так решил?
— Это просто догадка. Я не знаю. Могли и ножом. По голове можно только установить личность. — Он нахмурился, словно забыл самую важную деталь. — Нет, я понял и еще кое-что. Конечно, для полной уверенности нужен эксперт, но я бы сказал, что твою жену, — теперь он тоже не мог произнести «Пэтти Ларейн», — убили позже и между двумя убийствами прошло от двадцати четырех до сорока восьми часов.
— Что ж, это выяснится, — сказал я.
— Нет, — сказал он, — точно мы этого так и не выясним.
— Почему? — спросил я.
— Тим, — сказал он, — от этих голов надо избавиться. — Он поднял руку, предупреждая мои возражения. — Я знаю все «против», — добавил он.
— Но мы же никогда не узнаем, кто это сделал, — выпалил я.
— Думаю, что узнаем. Разве что доказать не сможем. — На его лицо возвращался румянец. — Если захочешь расплатиться, надо будет искать другие пути.
Я пропустил это мимо ушей.
— Вот как я рассуждаю, — сказал он. — По-моему, убийца был не один. Тот, кто владеет мачете, не станет возиться с ножом.
— Те, кто владеет мачете, не пользуются и пистолетами двадцать второго калибра с особыми пулями и глушителем.
— Это надо обдумать, — сказал он.
Мы затихли. Я тоже пытался понять, что к чему. Мои члены сковало какое-то онемение, словно я прошел много миль по ноябрьскому лесу и только что остановился передохнуть.
— Значит, вот что получается, — сказал он. — Кто-то выбрал твой участок с марихуаной, чтобы спрятать голову Джессики. Это так на тебя подействовало, что ты даже сам себя до сих пор подозреваешь. Потом голову забирают. Почему? — Он поднял оба кулака, точно хотел взяться за баранку машины. — Потому что кто-то решил убить Пэтти. Этот человек хочет быть уверенным, что позже будут найдены сразу две головы. Он не хочет, чтобы ты или первый убийца вернулись и уничтожили доказательство. Или, допустим, ты впал в панику. Ты мог бы вызвать полицию. Итак, этот второй — он забирает голову.
— Или она, — сказал я.
— Или она, — согласился отец, — хоть я и не знаю, что ты имеешь в виду. — Когда я промолчал — моя реплика вырвалась непроизвольно, — он сказал: — Да, я считаю, что преступников было двое. Один убил Джессику, другой собирался убить Пэтти. Первый кладет в тайник голову, чтобы подставить тебя. Второй вынимает ее, чтобы потом положить туда обе. Причем в это время, или чуть позже, ты должен принять на себя вину за оба преступления.
— Уж больно это хитро, — сказал я.
— Когда люди делают такие вещи, — сказал отец, — им кажется, что они ясно видят всю картину, хотя по сути они только добавляют в суп что-нибудь одно.
— И кто повар? — спросил я.
— Похоже, Уодли. Наверно, когда вы с ним разговаривали, он уже знал, что Пэтти мертва. Возможно, он убил ее сам, а тебя хотел использовать.
— Но как?
— Он невысоко тебя ставит. Я его не виню. Может, он слышал, что где-то есть голова Джессики, и предположил, что ты знаешь где. Поэтому он решил заказать тебе голову Пэтти. Понадеялся, что ты выдашь за нее голову Джессики и он получит то, что хотел, — обе головы.
— Пожалуйста, перестань повторять это слово.
— «Головы»?
— Я больше не могу его слышать.
— Чем же я его заменю?
— Просто называй их по именам.
— Пока мы не нашли тела, это будет только путать.
— Называй их по именам, — повторил я.
— Эй, — сказал он, — да ты, я гляжу, с причудами, как твоя мать.
— Пускай мои предки хоть всю жизнь резали торф в вонючих ирландских болотах, чихал я на это; да, я с причудами, как моя мать.
— Хо-хо, — откликнулся он, — очко в ее пользу. Упокой, Господи, ее душу. — Он рыгнул. Бурбон, пиво и болезнь действовали на него сообща. — Передай бутылку, — сказал он.
— Чересчур много предположений, — сказал я. — Почему бы Уодли и не знать, где находится Джессика? Раз это знал Ридженси, то должен был знать и Уодли. Паук. — их связной.
— Вряд ли они до конца откровенны друг с другом. В таких ситуациях никогда не угадаешь, что кому известно. — Он постучал по столу костяшками пальцев. — Говорю тебе, Уодли не знал, где Джессика, и хотел, чтобы ты ее ему принес.
— А я думаю, что Уодли и положил их обе в тайник. Держись фактов. Паук и Студи следили за мной. Не затем ли, чтобы поймать момент, когда я вернусь к тайнику? И схватить как раз в тот миг, когда обе головы окажутся у меня в руках? Это был бы беспрецедентный случай: двое таких подонков в роли слуг правосудия.
Отец нахмурился, и я понял, что мои слова произвели на него впечатление.
— Звучит правдоподобно, — сказал он. — Они думают, что ты едешь к тайнику, но маячок говорит им, что ты остановил машину. Неудивительно, что они озверели, когда ты вернулся.
— По-моему, против Уодли достаточно улик, — сказал я.
— Если говорить о Пэтти, пожалуй. Но кто убил Джессику?
— Возможно, тоже Уодли.
— Да, пистолет с глушителем — это ему подходит. Но можешь ли ты представить себе мистера Хилби с мачете?
— Как насчет Студи?
— Не исключено.
— А по-твоему, кто? — спросил я.
Сколько раз, беседуя с клиентами в своем баре, отец заменял им частного детектива, исполнял роль адвоката по уголовным делам или судьи, рассматривающего апелляцию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91