Я это наблюдаю не первый год. Ясно как божий день, еврейские торгаши уже ведут свою разрушительную работу. Старая Англия умирает.
Он быстро отошел в сторону, и глаза его засветились голубизной, оказавшись в столбе солнечного света. Он оглянулся по сторонам.
– Умирает, – повторил он, – если уже не умерла.
И крики шлюх глухой порой,
Британия, ткут саван твой И крики шлюх… – У.Блейк. «Изречения невинности» (ок. 1803).

.
Глаза его, расширенные представшим видением, смотрели сурово сквозь солнечный столб, в котором он еще оставался.
– Но торгаш, – сказал Стивен, – это тот, кто дешево покупает и дорого продает, будь он еврей или не еврей, разве нет?
– Они согрешили против света, – внушительно произнес мистер Дизи. – У них в глазах тьма. Вот потому им и суждено быть вечными скитальцами по сей день.
На ступенях парижской биржи златокожие люди показывают курс на пальцах с драгоценными перстнями. Гусиный гогот. Развязно и шумно толпятся в храме, под неуклюжими цилиндрами зреют замыслы и аферы. Все не их: и одежда, и речь, и жесты. Их выпуклые медлительные глаза противоречили их словам, а жесты были пылки, но незлобивы, хотя они знали об окружающей вражде и знали, что их старания тщетны. Тщетно богатеть, запасать. Время размечет все. Богатство, запасенное у дороги, его разграбят и пустят порукам. Глаза их знали годы скитаний и знали, смиренные, о бесчестье их крови.
– А кто нет? – спросил Стивен.
– Что вы хотите сказать? – не понял мистер Дизи.
Он сделал шаг вперед и остановился у стола, челюсть косо отвисла в недоумении. И это мудрая старость? Он ждет, пока я ему скажу.
– История, – произнес Стивен, – это кошмар «История – это кошмар…» – афоризм Стивена перекликается со словами французского поэта Жюля Лафорга (1860-1887): «История – это старый запутанный кошмар, который не догадывается о том, что лучшие шутки – самые короткие». Сходное выражение есть также у Маркса в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта».

, от которого я пытаюсь проснуться.
На поле снова крики мальчишек. Трель свистка: гол. А вдруг этот кошмар даст тебе пинка в зад?
– Пути Господни неисповедимы, – сказал мистер Дизи. – Вся история движется к единой великой цели, явлению Бога.
Стивен, ткнув пальцем в окошко, проговорил:
– Вот Бог.
Урра! Эх! фью -фьюйть!
– Как это? – переспросил мистер Дизи.
– Крик на улице, – отвечал Стивен, пожав плечами «Бог… крик на улице» – вариация на тему библейского текста о Премудрости Божией: «Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой». Притч. I, 20-21.

.
Мистер Дизи опустил взгляд и некоторое время подержал пальцами переносицу. Потом поднял взгляд и переносицу отпустил.
– Я счастливей вас, – сказал он. – Мы совершили много ошибок, много грехов. Женщина принесла грех в мир. Из-за женщины, не блиставшей добродетелью, Елены, сбежавшей от Менелая, греки десять лет осаждали Трою. Неверная жена впервые привела чужеземцев на наши берега, жена Макморро Последний исторический пассаж Псевдо-Нестора. Первое англо-норманнское вторжение в Ирландию предпринято было в 1169 г. Генрихом II по наущению не неверной жены Макморро, а самого Дермота Макморро (1135-1171), свергнутого короля Ленстера. «Неверная жена» Деворгилла имела О'Рурка своим мужем, а Макморро – любовником, в противоположность речам Дизи. Эту его ошибку Джойс специально добавил при книжной публикации «Улисса», в «Литл ривью» Дизи говорил правильно.

и ее любовник О'Рурк, принц Брефни. И Парнелла Чарльз Стюарт Парнелл (1846-1891) – крупнейшая фигура ирландской политики конца XIX в., харизматический лидер, деятель с драматическою судьбой. Действуя энергично и успешно, он вплотную приблизился к осуществлению планов гомруля, т.е. самоуправления для Ирландии, достиг немалого сплочения нации и оживления национального сознания. Затем, однако, последовало крушение. Любовная связь Парнелла и миссис Кэтрин О'Шей привела к скандальному бракоразводному процессу; одновременно от него отступились политические соратники. Вскоре он заболел и в цвете лет скоропостижно скончался. Для Джойса его фигура всегда значила очень много. С детских лет Парнелл для него – образ национального героя, и ему было посвящено первое, что Джойс написал, – детское стихотворение, где он клеймил неверных Парнелловых сподвижников. Образ не потускнел и поздней – в 1907 г. Джойс пишет: «Парнелл – самый грозный из всех вождей, кому выпало водить ирландцев на бой»; в 1913: «Два величайших ирландца современной эпохи – Свифт и Парнелл». Перу его принадлежит и панегирик «Тень Парнелла» (1912), где Парнелл сравнивается с Моисеем, ведущим свой народ в землю обетованную (сквозной джойсов образ, ср. эп. 7, 14). Здесь сошлись вместе важные внутренние темы Джойса – любовь, предательство, трагическая и жертвенная судьба крупной личности; и можно сказать, пожалуй, что Парнелл – одна из главных закадровых фигур романа. О нем говорится еще много раз, и в эп. 16 Джойс даже ухитряется связать его с темой странствий и возвращения, центральной мифологемой «Улисса» и «Одиссеи».

погубила женщина. Много ошибок. Много неудач, но только не главный грех. Сейчас, на склоне дней своих, я еще борец. И я буду бороться за правое дело до конца.
Право свое, волю свою Ольстер добудет в бою «Право свое…» – лозунг ольстерских противников гомруля, впервые брошенный в Англии лордом Рэндольфом Черчиллем (1849-1895) в борьбе против биллей Гладстона о гомруле.

.
Стивен поднял руку с листками.
– Так, значит, сэр… – начал он.
– Сдается мне, – сказал мистер Дизи, – что вы не слишком задержитесь на этой работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56