Зрелище это подействовало на Стивна угнетающе.
"Можно поджечь дом, а старик и не заметит пожара", - подумал он.
Мистер Стоун пошевелился. Через затихший сад до Стивна долетел протяжный вздох. Стивн отвернулся, почувствовав, что как-то нехорошо подглядывать за старым человеком, и, встав, пошел в дом. В кабинете брата он постоял, повертел в руках стоявшие на письменном столе безделушки.
"Я ведь предупреждал Хилеря, что он обожжется на этом", - думал он.
Услышав, что в парадной двери щелкнул американский ключ, Стивн вернулся в переднюю.
Он с самого начала втайне не одобрял Бианку; она всегда казалась ему колючей, всегда его раздражала, но сейчас он был поражен тем, какое измученное и несчастное у нее лицо. Стивну как будто впервые открылось, что не ее вина, если она не может быть иной. Это как-то сбивало его с толку, потому что подобный способ расценивать что бы то ни было казался ему неразумным.
- У тебя усталый вид, Бианка, - сказал он ей. - Мне очень жаль, но я все же счел нужным передать Тебе это письмо сегодня же.
Бианка глянула на конверт.
- Оно адресовано тебе, - ответила она. - Спасибо, но я не имею желания читать его.
Стивн сжал губы.
- Но я хочу, чтобы ты прослушала это письмо. Позволь я прочту тебе вслух:
"Вокзал Чэринг Кросс
Дорогой Стиви!
Вчера я сказал тебе, что еду за границу один. Позже я передумал: я решил взять ее с собой. Я пошел к ней. Но я слишком долго жил в мире чувств, чтобы принять такую порцию действительности. Мое классовое чувство спасло меня, класс восторжествовал над моими самыми примитивными инстинктами.
Я еду один - возвращаюсь в мир чувств. Бианка не скомпрометирована, но наш брак стал для меня насмешкой. Я больше не вернусь к ней. Ты сможешь разыскать меня по прилагаемому адресу, и я вскоре попрошу тебя прислать мне моих домашних богов.
Пожалуйста, передай Бианке содержание этого письма.
Любящий тебя брат
Хилери Даллисон".
Хмурясь, Стивн сложил письмо и сунул его во внутренний карман.
"Оно еще горше, чем мне показалось, - подумал Стивн, - но иного выхода у него не было".
Бианка стояла, положив локоть на каминную полку, повернувшись лицом к стене. Ее молчание раздражало Стивна, который жаждал проявить лояльность в отношении брата.
- Письмо это, разумеется, очень меня успокоило, - сказал он. - Если бы Хилери... Это было бы роковым.
Она не шевелилась, и Стивн ясно сознавал, что затронутая тема чрезвычайно деликатного свойства.
- Конечно, все это так, - начал он снова, - но, право, Бианка, ты, в общем... я хочу сказать... - И он снова умолк, потому что ответом ему было все то же молчание, абсолютная неподвижность. Чувствуя, что он не может уйти, так и не выразив лояльности к брату, он попытался еще раз: Хилери добрейшая душа. Не его вина, если у него не было достаточного контакта с реальной жизнью, что он... не умеет справляться с фактами. Он пассивен.
И, охарактеризовав брата, к собственному своему удивлению, всего одним этим словом, он протянул Бианке руку.
Ее рука, протянутая в ответ, была лихорадочно горячей. Стивн почувствовал раскаяние.
- Мне очень, очень жаль, что все так случилось, - сказал он, запинаясь. - Очень сочувствую тебе, Бианка.
Бианка отдернула руку. Пожав плечами, Стивн отвернулся. "Что поделаешь с такими женщинами?" - подумал он, но вслух сказал холодно:
- Спокойной ночи, Бианка.
И ушел.
Некоторое время Бианка сидела о кресле Хилери. Потом стала бродить по комнате при слабом свете, проникавшем из коридора через приотворенную дверь, касалась рукой стен, книг, гравюр - всех тех знакомых предметов, среди которых он жил столько лет.
Она брела в этом полумраке, как дух Дисгармонии, парящий в воздухе над тем местом, где лежит ее тело.
За спиной Бианки скрипнула дверь. Чей-то голос резко произнес:
- Что вы делаете в этом доме?
Подле бюста Сократа стоял мистер Стоун. Бианка подошла к отцу.
- Папа!
Мистер Стоун смотрел удивленно.
- Ты? Я решил, что забрался вор. Где Хилари?
- Уехал.
- Один?
Бианка наклонила голову.
- Уже очень поздно, папа, - прошептала она.
Мистер Стоун сделал движение рукой, будто хотел погладить дочь.
- Сердце человека - могила многих чувств, - пробормотал он.
Бианка обняла его за плечи.
- Тебе пора спать, папочка, - сказала она, стараясь направить его к двери, потому что в сердце у нее начало что-то таять.
Мистер Стоун споткнулся, дверь захлопнулась. Комната погрузилась во тьму. Рука, холодная, как лед, коснулась щеки Бианки. Собрав всю свою волю, Бианка удержала крик ужаса.
- Это я, - сказал мистер Стоун.
Рука его от лица Бианки спустилась к ее плечу, и Бианка схватила ее своей горячей рукой. Так, держась за руки, они выбрались из кабинета в коридор и пошли к комнате мистера Стоуна.
- Спокойной ночи, дорогой, - шепнула Бианка.
Через открытую дверь его комнаты шел свет, и мистер Стоун старался разглядеть лицо дочери, но она не хотела, чтобы лицо ее видели. Тихонько прикрыв дверь, она крадучись прошла наверх.
Она сидела в своей спальне у открытого окна, и ей казалось, что комната полна народу, - так расшатаны были у нее нервы. Этой ночью стены не могли защитить ее от людей. Она сидела, откинувшись в кресле, закрыв глаза, и призраки окружали ее застывшую фигуру - они то двигались, то были недвижимы, то были ясно видны, то скрывались будто за плотной вуалью. Эти дисгармоничные тени, носящиеся в комнате, издавали шорохи, как шелест сухой соломы или жужжание пчел над стеблями клевера. Она выпрямилась, и тени исчезла и звуки снова стали далеким шумом возвращающихся домой экипажей. Но стоило ей закрыть глаза, и тени опять прокрадывались в комнату, окружали Биаяку, издавая странные, сухие, таинственные шорохи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98