И вы считаете, что такое развитие событий менее важно, чем жизнь одной женщины?
— Совершенно верно. Пепперидж только развел руками.
— Ну, старина, ты… — но, увидев выражение моего лица, заткнулся и лишь пожал плечами.
— Это ваше последнее слово? — спросил Ломан.
— Да.
— Значит, если мы получим послание от Шоды через Верховный Комиссариат или через таиландское посольство, что Маккоркдейл в их руках и они предлагают обмен, мы просто передадим им вас?
— Да. Но, если удача нам улыбнется, до этого не дойдет. — Я повернулся к Пеппериджу: — Ее видели в десять часов вчерашнего утра — куда она направилась?
— Похоже, этого никто не знает.
— Она уехала на машине?
— Один из служащих сказал, что она взяла велорикшу.
— Ваши предположения?
— Вполне возможно, что она получила записку, в которой вы просите ее о встрече и предупреждаете, чтобы она никому не задавала никаких вопросов. Из-за Кишнара она очень беспокоилась о вас.
— Вы знаете, что на Сайбу-стрит у Шоды есть дом?
— Да. А откуда вы-то знаете об этом?
— Сайако сказала. Вот оттуда я и начну. Я уже был на полпути к дверям, когда меня окликнул Ломан.
— Квиллер!
В голосе его звучала резкая требовательность, которая остановила меня.
— Я хотел бы предложить вам сделку.
— Что?
— Сделку. — Он подошел ко мне. — Я отдаю должное вашим способностям, но прикиньте — сколько у вас шансов найти Маккоркдейл, вытащить ее живой и самому не попасться в руки Шоды?
— Немного.
— Согласен. Я бы даже сказал, что у вас нет ни одного шанса. Но мои возможности значительно превышают ваши, поскольку за спиной у меня Бюро.
— В этом деле не нужна массовая поддержка; с ним может справиться только один человек. Я…
— Войти в дом Шоды.
— Нет. Включиться в операцию — в этом-то все и дело.
— Мы можем окружить дом полицейскими. Мы можем…
— И что это даст?
— Как только мы выясним, что Маккоркдейл там, мы сможем…
— Ох, бросьте. Ломан. Шода неприкасаема на политическом уровне, и вы это знаете. В противном случае, мы бы давно уже с ней справились.
Он подошел ко мне вплотную.
— Если вы попытаетесь сами спасти Маккоркдейл, то мы окажемся почти на грани провала, Квиллер. Вы спасете одну жизнь — а мы расплатимся сотнями.
— Вы дали мне понять, что ее можно списать со счета…
— Говоря языком политики, дна не относится к числу незаменимых, но…
— Ради Бога, да признайтесь же наконец — вы хотите отдать ее на растерзание этим псам?
— Нет, — сразу же отреагировал он, — если мы заключим с вами сделку.
— Какую сделку?
— Для этого вам надо только выслушать меня. — Голос у него звучал хрипловато, и он отнюдь не симпатизировал мне, на что вы, наверно, уже обратили внимание. — Пока вы демонстрировали явное нежелание к сему.
Господи, дай мне терпения вынести присутствие этого чертова идиота.
— Времени у меня немного, так что валяйте, но покороче, без длинных рассусоливаний.
Стоя ко мне в пол-оборота, он размышлял несколько секунд.” С каким бы удовольствием я послал бы его, вместо того чтобы слушать.
Он повернулся ко мне.
— Если вы продолжите выполнение своей миссии, я гарантирую вам, что все наши силы немедленно будут брошены, чтобы найти и обеспечить безопасность Маккоркдейл; используем возможности Верховного Комиссариата, таиландского посольства, сингапурской полиции, всей ее тайной и явной агентуры на местах. Вот что я вам предлагаю.
Мне показалось, что я начал было что-то говорить, но передумал. Эмоции — непозволительная роскошь, когда надо принимать решение в таком деле, и мне нужно успокоиться, чтобы не выглядеть разгневанным ребенком. Ломан, конечно, дерьмо, и я с трудом выношу его присутствие, но в то же время он из элиты Бюро, и он “вел” меня в Бангкоке и Танжере, и, надо признать, в поле он практически не допускал ошибок, в силу чего я до сих пор живой. Так что успокойся, вот так, и дай ему время изложить свои соображения.
— Вам будет предоставлено право пользоваться всеми возможностями Бюро, включая контроль со стороны мистера Кродера, важность которого, вы, думаю, понимаете.
Я ничего не сказал. Выкладывай-ка все, что у тебя есть, дай-ка мне полное представление, но если ты ляпнешь хоть одно не то слово, меня ты больше не увидишь.
— Официально вы по-прежнему работаете на таиландское правительство и вам не возбраняется получить от него вознаграждение, о котором вы договорились. Это нас не касается. — Он не сводил с меня глаз, надеясь увидеть какую-то реакцию, но не учел, что у умного хорька всегда блестящие темные глаза, которые ровным счетом ничего не выражают — такова уж у него работа.
— Должен сказать вам, Квиллер, что я прибыл сюда лишь потому, что у нас осталось всего лишь три дня. Марико Шода готова начать планируемый переворот — через три дня. И учитывая такое положение дел, я хочу надеяться, что вы не бросите свою миссию в столь критический момент.
Он ждал. Я не мешал ему.
Три дня. Какого черта, откуда он это взял?
Спрашивать я не “обирался. Пока еще не время.
— Что еще?
Вынув из кармана конверт, он вытянул оттуда письмо, развернул и положил его на маленький металлический столик рядом и повернулся ко мне.
— Может быть, вас заинтересует его текст. Словно выкинул из рукава козырного туза. Я взял листик. Очень белая, очень плотная хрустящая бумага с официальной печатью премьер-министра.
“Ввиду крайне критического положения дел, угрожающего миру и геополитической стабильности в Юго-Восточной Азии, разрешаются любые действия, направленные на улучшение ситуации. Я выражаю самую серьезную надежду, что тайный агент, чьи данные хорошо известны мне, позволит убедить себя и продолжит выполнение взятой на себя миссии, доведя ее до успешного завершения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103