Что у тебя с Андреем Павловичем?
- Ничего нового…
- Он собирается делать какие-то шаги?
Ответить Лида не успевает. В дверях ванной появляется Настя в одних крохотных трусиках:
- Вы скоро? Я на горшок хочу.
- Что ты шляешься без тапочек, да еще и сиськами размахиваешь? - рявкает Нина Елизаровна. - Сейчас же надень лифчик!
- Лифчики уже давно никто не носит, - нахально заявляет Настя. - Конечно, кому грудь позволяет.
- А по заднице не хочешь? - обижается Нина Елизаровна.
- Нет. Я на горшок хочу.
Бабушка напряженно прислушивается к перебранке, глядя в проем двери. Затем ее взгляд скользит по стене со старыми фотографиями. И останавливается на одной, где совсем еще юная Бабушка (ну копия нынешней Насти!..) вместе с тощим семнадцатилетним Дедушкой и его Другом сидят под роскошными нарисованными пальмами.
В глазах Бабушки начинают меркнуть цвета ее сиюсекундного восприятия мира, и уже в черно-белом изображении, сначала неясно, а потом все четче и четче, Бабушка видит…
(i)… Дедушку, себя и их Друга за столом на крохотной клубной сцене. Бабушка размахивает руками, что-то решительно кричит в небольшой зальчик, набитый шумной комсомолией тридцатых годов. Дедушка и его Друг восхищенно переглядываются за ее спиной - вот какая у них подруга! Бабушка видит их краем глаза и от этого безмерно счастлива!..(/i)
Видение исчезает, мир снова становится цветным. Неопрятная, парализованная старуха медленно поднимает единственную живую правую трясущуюся руку, берет веревку от корабельной рынды и…
Бом-м-м!!! Колокольный звон заполняет квартиру.
Голая Лида выскакивает из-под душа, накидывает на себя халатик, щелкает Настю по голове и с криком: «Господи! Судно! Какой стервозный ребенок вырос!» мчится в комнату Бабушки.
Но вот Бабушка накормлена и причесана, все позавтракали, постели убраны.
За кухонным столом, друг против друга, каждая со своим зеркальцем, сидят Нина Елизаровна и Настя. Наводят утренний макияж.
- Положи сейчас же мою кисточку, - строго говорит Нина Елизаровна Насте. И не лезь пальцами в крем, лахудра! Ты свое дурацкое ПТУ сначала закончи, а потом рожу разрисовывай!
- Мамуля, я прохожу производственную практику во взрослом коллективе и обязана быть на уровне. А во-вторых, у нас не ПТУ, а Школа торгового ученичества.
- Огромная разница - Кембридж и Сорбонна!
Нина Елизаровна встает, вынимает из кухонного шкафчика деньги:
- Так! Маленькое объявление! На носу день рождения бабушки, и я резко сокращаю расходы. Лидочка! Тебе двух рублей на сегодня хватит?
- Да! Да! - кричит из комнаты Лида. - Я еще, может быть, завтра получу отпускные и кое-что оставлю вам. Господи! Ну где же моя голубая косыночка?!
- Настя, тебе - рубль. Себе я беру… Вермишель… Масло… Хлеб… Картошка… Короче, на всякий случай я беру пять рублей, - говорит Нина Елизаровна, и жалкие остатки семейных денег снова исчезают в кухонном шкафчике.
С улицы раздается автомобильный сигнал. Настя прыгает к окну:
- Лидуня, твой приехал!…
- Настя… - укоризненно шипит Нина Елизаровна.
- О, Боже!.. - стонет Лида. - Ну где?.. Где моя голубая косыночка?! Настя, ты не видела, где моя косыночка?
Настя невозмутимо снимает с шеи голубую косынку:
- На, на, нужна она мне. Тьфу!..
Лида возмущенно охает, хватает косынку и мчится к дверям.
Через окно Настя видит, как Лида выскакивает на улицу, как целует ее Андрей Павлович, и задумчиво говорит:
- Странно. Кандидат… В таком прикиде… А тачка - полное говно.
- Настя! - возмущенно кричит Нина Елизаровна.
Неподвижно лежит в своей комнате Бабушка. Все видит, все слышит.
Андрей Павлович старше Лиды лет на десять. Машиной он управляет легко, свободно, как истинный москвич-водитель, раз и навсегда решивший для себя, что «автомобиль не роскошь, а средство».
На ходу Андрей Павлович целует Лиду в щеку, вытаскивает из «бардачка» связку квартирных ключей и весело потряхивает ими перед лицом Лиды.
- Новая хата? - спрашивает Лида.
- Ну зачем так цинично? Я бы назвал это «смена явки». Пароль тот же. Рыжов уехал в Ленинград и оставил нам это. Так что после работы я в твоем распоряжении до двадцати трех часов.
- А к двадцати трем вернется Рыжов?
- Нет. Он уехал на неделю. Это я должен к двадцати трем…
- А! Вон оно что…
Тут Андрей Павлович огорчается и прячет ключи…
- Ну, Лидка… Это уже ниже пояса… Ты же знаешь…
Лида наклоняется к его правой руке, лежащей на руле, целует ее и жалобно, раскаянно бормочет:
- Прости меня, Андрюшенька… Прости меня, дуру тоскливую. Просто после двадцати трех я каждый раз становлюсь такой одинокой…
- Ладно, ладно тебе, - Андрей Павлович растроганно гладит Лиду по лицу, притормаживает машину и останавливается у тротуара.
Лида обреченно вздыхает, открывает дверцу и покорно выходит.
Автомобиль Андрея Павловича трогается с места, проезжает сто метров до перекрестка и сворачивает за угол. Лида пешком шагает в том же направлении…
…Зато, когда через десять минут Лида входит в свой многолюдный отдел, Андрей Павлович с обаятельной непосредственностью приветствует ее первым:
- Доброе утро, Лидочка! Здравствуйте! - и машет ей рукой.
- Доброе утро, Андрей Павлович, - отвечает Лида и проходит к своему рабочему столу. - Здравствуйте, девочки.
И все тоже радостно здороваются с Лидой. Все действительно рады видеть ее, Андрея Павловича, друг друга и ощущать себя замечательным дружным коллективом, объединенным не только общим делом, но и общей, очень личной тайной…
Сквозь открытую дверь Бабушка видит опустевшую большую комнату, старые настенные часы с безжизненным маятником, потом - фотографии над своей кроватью.
1 2 3 4