Владимир Кунин
Чокнутые


Ц 000




«Чокнутые»:
Чокнутые

киноповесть

Владимир Кунин

В тридцатых годах прошлого столетия в Вене, рядом с собором Cвятого Стефана, существовал польский кабачок «Корчма Краковска».
Было раннее-раннее утро. У входа в еще закрытый кабачок стоял снаряженный к дальнему путешествию фиакр. На козлах дремал кучер.
Внутри кабачка, по обе стороны буфетной стойки, со стаканами в руках стояли Адам Ципровски - шестидесятилетний хозяин «Корчмы Краковской» и сорокалетний Отто Франц фон Герстнер в дорожном костюме. Он прихлебывал вино и говорил Адаму:
- Я отказался от места профессора в Праге, Адам… Я объездил Англию, Швейцарию, Францию, Бельгию и понял, что по-настоящему как инженер я смогу реализовать себя только в России! В стране, где есть спасительное самодержавие, а не наша слюнтяйская западная парламентская система… И если я представлю русскому императору проект железных дорог, соединяющих Черное море с Каспийским, а Балтийское с Белым, - у него голова закружится от счастья! Только в России талантливый иностранец может добиться свободы творчества, славы и денег! Прозит!
Герстнер приподнял стакан.
- Прозит, - Ципровски тоже поднял стакан. - Может быть, вы и правы. Но жить в чужой стране… Я - поляк, проживающий в Австрии. Я десять лет прослужил во французской армии. Я не погиб под Смоленском и умудрился остаться в живых при Бородино. Я восемь лет прожил в русском плену! У меня до сих пор есть одно маленькое дельце в России, с которого я по сей день имею небольшой дивиденд. За тот год, что я занимался с вами русским языком, я очень привязался к вам, и мне было бы жалко…
- Я тоже искренне полюбил вас, Адам. Но в Австрии меня ничто не удерживает. Я ведь даже не австриец Отто Франц фон и так далее. Я чех. Антонин Франтишек.
- Господин Герстнер! По тому, как вы быстро усвоили русский язык, я это понял еще полгода назад. Тем более что я тоже не очень-то Адам Ципровски. Уже если говорить честно, то я скорее Арон Циперович. Но вы же понимаете, в какое время и в какой стране мы живем…
Циперович посмотрел на часы:
- Идемте, мне скоро открывать заведение. И вам пора уже ехать, безумный вы человек…
Хромая, Циперович повел Герстнера к выходу. У фиакра сказал:
- Учтите, Антонин, там вам будет очень нелегко. Россия - страна бесконечных и бесполезных формальностей.
- Не пугайте меня, Арон. Эта поездка должна стать делом всей моей оставшейся жизни. Прощайте!
- Да поможет вам бог, - печально проговорил Арон.
Как только запыленный фиакр Герстнера пересек русскую границу, он тут же некрасиво и неловко заскакал по выбоинам и ухабам. Изящная конструкция экипажа угрожающе трещала при каждом подскоке, и когда потрясенные австрийские лошади встали, произошло маленькое чудо: что-то в фиакре лопнуло с томительным стоном и он, уже стоявший без движения, развалился на мельчайшие части, погребая под своими обломками Герстнера, его багаж и берейтора со щегольским шамберьером!
А из слухового чердачного окна постоялого двора за всем этим наблюдал в подзорную трубу тайный агент Третьего жандармского отделения Тихон Зайцев…
В Петербурге, на Крестовском острове, в загородной резиденции князя Меншикова шло экстренное совещание.
- Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам пренеприятное известие, - сказал светлейший князь Меншиков собравшимся у него в кабинете князю Воронцову-Дашкову и графам Бутурлину, Татищеву и Потоцкому. - Один из наших компаньонов, тайно сотрудничающий с Третьим отделением…
Тут светлейший углядел, как Воронцов-Дашков поморщился.
Не извольте морщиться, князюшка! И почитайте за благо, что мы сегодня имеем информацию, которая завтра бы могла свалиться нам как снег на голову!.. Так вот, граф Бенкендорф получил шифровку из Вены: к нам едет австрийский инженер Отто Франц фон Герстнер. Он же чех Антонин Франтишек. Без всякого «фон», фамилия та же. Он намерен представить государю проект устройства в России железных дорог и передвижения по оным при помощи паровых машин.
- Кошмар! - Все, кроме Потоцкого, были потрясены сообщением.
- Александр Христофорович, правда, распорядился установить за ним неусыпное наблюдение, но, как вы понимаете, из соображений чисто политических. Мы же со своей стороны…
- А нам-то что? - беззаботно удивился Потоцкий.
- Нам?! - возмутился Меншиков. - Да наше с вами акционерное общество почтовых колясок и дилижансов имеет от извозного промысла более ста миллионов рублей в год! И железные дороги Герстнера попросту лишат нас этого дохода! Это вы можете понять, граф?!
- Если разорятся владельцы постоялых дворов - с кого вы будете получать отчисления? - спросил Бутурлин.
- Боже мой… Погибнут мои конные заводы!.. Овес и сено катастрофически упадут в цене… - вздохнул Воронцов-Дашков.
- Да что там овес! Вылетят в трубу все придорожные питейные заведения! Трезвость станет нормой жизни, и мы только на этом потеряем миллионов пятьдесят!.. - ужаснулся Татищев. - А его величество так падок до всяких новшеств!
- Австрийца нельзя допускать до государя ни в коем случае! - вскричал Татищев.
- Правильно! - сказал светлейший. - Мы должны купить Герстнера. Купить и отправить его с полдороги обратно в Австрию с деньгами, ради которых он наверняка и прибыл в Россию! Это единственный способ сохранить доходы нашего акционерного общества. Так что придется раскошеливаться, господа!
- Я готов. - Потоцкий выложил на стол банкнот.
- Что это? - брезгливо спросил светлейший.
1 2 3 4