.. Кошмар! – проговорил Михаил. – Вот я про себя скажу...
– Погоди, – сказал Петрович. – Где золото, черт бы его побрал? Вы его в яме-то не оставили?
– Золото здесь, и я вам его торжественно вручаю при свидетелях! – Генка протянул Петровичу термос.
Петрович чуть не лопнул от возмущения и злости:
– Ты что же наделал? Чего ж ты мне термос изгадил! Не мог в тряпку какую-нибудь завернуть! Вот я тебе...
Генка отскочил на безопасное расстояние и нагло сказал:
– Спокуха, Петрович. Только без рукоприкладства, потому что впоследствии это может быть неверно истолковано соответствующими органами. Вы не трясите его, как грушу, и ничего с вашим термосом не случится. Зато никому в голову не придет, что золото в термосе.
– А кого бояться-то? – спросил Михаил.
– Не скажи. – Генка зловеще понизил голос. – Я в одном заграничном фильме видел подобную историйку. Там все это кончилось кроваво.
– Да что ты. – Михаил испуганно огляделся.
– Вот именно. Поэтому двигаться по шоссе мы будем так...

* * *

Надо сказать, это было красиво! По пустынной дороге сквозь нескончаемый дождь мчались, занимая всю проезжую часть, борт о борт, три самосвала, фары их горели средь бела дня тревожно-торжественным дальним светом. Они летели вперед навстречу своему законному счастью.
Районные городки замечательны тем, что все их управленческие органы обычно сосредоточены в одном месте. Как правило, главная улица такого городка вспухает небольшой чистенькой площадью, где райком партии стоит бок о бок с исполкомом; прокуратура соседствует с райсобесом; ЗАГС примыкает к районному отделению милиции, а сберкасса и почта традиционно сосуществуют под одной крышей. Любую жгучую проблему районной важности можно разрешить буквально не сходя с места.
Три самосвала, заляпанные грязью, влетели на площадь райцентра, с ходу развернулись, сдали назад и почти одновременно затормозили напротив стоянки служебных машин.
Генка, Петрович и Михаил выпрыгнули из кабин. Через площадь протянулись невидимые враждебные нити. Местные шоферы смотрели недобрым, настороженным взглядом.
Михаил достал из кабины тяжеленный разводной ключ и демонстративно засунул его за голенище. Петрович крепче прижал к груди термос. Генка презрительно оглядел строй надраенных машин и на глазах у всех стал стаскивать с себя свои огромные сапоги.
Учрежденческие шоферы переглянулись с ухмылкой, дескать, «деревня-матушка». Однако когда Генка размотал портянки и под ними оказались роскошные «адидасы», шоферы легковых машин откровенно сглотнули слюну зависти.
– Кончай возиться, – нервно сказал Петрович Генке.
Генка выпрямился, бросил сапоги в кабину и, придав своему голосу максимально легкомысленный оттенок, спросил:
– Что, действительно идем отдавать наше золотишко?
Петрович посмотрел на него таким взглядом, что Генка тут же отступил:
– Ну, шутка такая! Шутка. Неужели не понятно? Просто полное отсутствие чувства юмора!
– Ты даешь, Генка... – испуганно сказал Михаил.
– Становись! – сказал Петрович. – Шагом марш!
– Кому сдавать-то будем? – прошептал Михаил, печатая шаг.
– Государству, – сурово ответил Петрович. – Держи ногу!
Перед ними в тесном сомкнутом строю стояли райком, исполком, райсобес, прокуратура, ЗАГС, милиция и почта со сберкассой.
– Государство – перед нами, – напряженно сказал Генка. – Страна ждет своих сыновей. Конкретней! Кому?
– Мы кто? – спросил Петрович.
– Водители, – одновременно сказали Генка и Михаил.
– Правильно! Кто для нас государство?
– Милиция, – хором ответили они.
– Правильно! Для нас с вами государство – это милиция! Значит, клад сдаем в милицию!..
– Ох, не погорячились ли мы? – покачал головой Генка.
– Не боись, Генка! – с веселой бесшабашностью воскликнул Петрович. – Ты сейчас увидишь, что будет! Корреспонденты из области саранчой налетят! Из президиумов вылезать не будем! Ты этот день на всю жизнь запомнишь. И внукам своим будешь врать, что в твоей молодости даже обыкновенные куры соловьями пели!..
У самых дверей милиции Михаил вдруг оживился, ткнул заскорузлым пальцем в термос и торопливо зашептал:
– Слушайте, мужики! А мне за это не могут там талон предупреждения поменять? А то у меня уже две просечки...

* * *

В одном из кабинетов райотдела милиции восседал суровый дознаватель Генкиного возраста в форме младшего лейтенанта. Напротив него сидела запуганная старушка.
– Приметы? – вкрадчиво произнес младший лейтенант, вонзая в старушку всевидящие голубые глаза.
– Чё? – пролепетала старуха.
– Как выглядел, во что был одет?
– Дак темно ж было, ночь. А я со страху была под кроватью, притаивши...
– Что заметили, услышали?
– Сильно матерился и, видать, был очень даже выпивши...
– Это не примета. Ночью был пьяный, утром стал трезвый. И, протрезвев, мог спокойно раствориться в общей массе сознательных граждан.
– Значит, и кроликов моих теперя не сыщете?
Но тут зазвонил телефон. Младший лейтенант схватил трубку:
– Слушаюсь, товарищ майор! – Положил трубку и приказал старушке: – Выйдите в коридор. Посидите, повспоминайте. Скоро вернусь.
– А кролики?
– Я кому сказал, гражданка? Выйдите в коридор. Меня вызывает сам заместитель начальника райотдела, а вы... Давайте, давайте!..

* * *

– Входи, входи, Белянчиков! – радушно пригласил младшего лейтенанта майор лет пятидесяти, чем-то неуловимо похожий на Петровича.
На майорском столе, на расстеленной газете, высилась куча золотых десятирублевиков, перемазанных землей и глиной. Тут же стоял старый китайский термос.
Петрович, Михаил и Генка сидели вдоль стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15