– А деньги?
– Какие деньги? Они мне еще руки будут целовать, чтобы я только взял их паршивое полотно.
Франтик вышел, а бельгиец продолжил:
– Нужен механик по дереву...
– Столяр, что ли? – спросил Заикин.
* * *
Пока Петр Данилович Ярославцев договаривался в большой механической мастерской...
...пока Иван Михайлович Заикин и бельгиец разговаривали с хозяином столярного цеха, и Шарль набрасывал чертежи и проставлял размеры, и хозяин, пожилой мужик с окладистой бородой, понимающе кивал головой, и все вместе они отбирали бруски сухого ясеня...
...франтик страстно вращал глазами и «строил куры» перезрелой дочери хозяйки большой мануфактурной лавки.
В петлице его сюртучка красовалась гвоздика, рука сжимала руку девицы, и сам он, казалось, трепетал от внезапно нахлынувшей любви. Девица вздыхала, опускала грустные коровьи глаза и трусливо поглядывала в маменькину сторону. А вокруг этого большого, ярко вспыхнувшего чувства громоздились рулоны бязи, мадеполама, ситчиков и самых разных полотен.
* * *
Спустя некоторое время франтик победно восседал на извозчике, небрежно придерживая два рулона прорезиненного полотна.
Он красиво опирался на тросточку, красиво покусывал гвоздику и уже совсем удивительно красиво поглядывал по сторонам.
И вдруг взгляд его приковала длиннющая очередь в кассу синематографа господ Харитонова и Картамонова, на фронтоне которого красовалось: «Полет и падение Заикина».
Франтик вонзил тросточку в извозчичью спину и сказал:
– Ша! Стой, босяк, кому говорят!
Извозчик остановился.
Франтик смотрел на очередь, на афишу и думал.
В голове у него рождался сногсшибательный план. Не слезая с пролетки, он осторожно дотронулся тросточкой до плеча какого-то господина и, когда тот повернулся в гневе, безмятежно спросил его:
– И почем билеты на вот это вот?
Господин брезгливо отвел тросточку франтика от своего плеча и нелюбезно ответил:
– По двадцать пять копеек.
Франтик приподнял канотье и постучал тростью в спину извозчика:
– Пшел! И скажи своему одру, чтобы скакал галопом.
* * *
У дверей номера Заикина собрались кредиторы.
– Восстановление аэроплана уже началось. Через несколько дней мы совершим новый полет и всем заплатим. С любыми процентами, – говорил встрепанный Ярославцев.
Он стоял, прижавшись спиной к дверям номера, а кредиторы галдели и протягивали ему счета.
Спокойно помахивая тросточкой, в толпу кредиторов врезался франтик. За ним шел извозчик, неся на плечах рулоны полотна.
– В сторонку! – говорил франтик. – Или повторять? В сторонку.
Кредиторы расступились, и франтик на ходу сказал:
– Завтра получите свои паршивые деньги! Вас пригласили участвовать в исторических событиях, а вы так и остались обыкновенными лавочниками! Вы не войдете в историю, это уже я вам обещаю! – Франтик остановился у дверей рядом с Ярославцевым и повернулся к толпе кредиторов: – Вы еще здесь?! Я же сказал – завтра получите свои вонючие копейки! И ша! И больше ни слова!
– Ты что, с ума сошел? – прошипел Ярославцев.
– Петр Данилович, чтоб я так жил!.. Идемте, – сказал франтик. – Он поискал глазами извозчика с полотном и сказал ему: – Что ты стоишь не в своей компании, жлоб? Иди за мной! – И распахнул дверь заикинского номера.
* * *
Этот же извозчик катил по улицам Харькова. Напротив Заикина и Ярославцева сидел франтик, что то втолковывал им и отчаянно жестикулировал.
* * *
Потом франтик сидел в приемной харьковского полицмейстера, и его раздирало желание узнать, как проходит разговор в кабинете. Он прислушивался, ерзал, вскакивал и прохаживался. Потом снова садился, нервно закидывал ногу на ногу и один раз даже пощупал у себя пульс.
* * *
В кабинете у стола полицмейстера сидели Заикин, Ярославцев и напротив них господа харьковские кинематографисты Харитонов и Картамонов.
– Господа, – примирительно-кисло говорил полицмейстер. – Ей-богу, вы могли бы свои споры решать не в моем кабинете!
– Ну уж нет, господин полицмейстер! – сказал Ярославцев. – Уж коль вы взяли на себя миссию третейского судьи между нами и публикой и арестовали весь наш сбор только потому, что господин Заикин разбился, уж позвольте просить вас...
– Господа, – вяло сказал полицмейстер, – вы обратились не по адресу. Я не принадлежу к числу поклонников ни синематографа, ни воздухоплавания. Эти так называемые прогрессивные новшества меня очень и очень настораживают. Их дальнейшее развитие крайне нежелательно. Поверьте, я высказываю не только свою точку зрения, но и... – И полицмейстер многозначительно показал пальцем вверх.
– Однако, – сказал Заикин, – если вы, ваше превосходительство, не заставите господ Харитонова и Картамонова уплатить нам за право показа их картины «Полет и падение Заикина», я тоже буду туда жаловаться. – И Заикин, так же как и полицмейстер, многозначительно показал пальцем вверх.
– Это куда же? – спокойно поинтересовался полицмейстер.
– Его императорскому высочеству великому князю Александру Михайловичу – председателю Императорского Всероссийского аэроклуба, – ответил Заикин.
Полицмейстер уставился в стол. Потом поднял глаза на Картамонова и негромко сказал:
– А почему бы вам действительно не заплатить господину Заикину за право показа вашей ленты? Ее демонстрация может сильно подорвать коммерческую сторону предприятия господина Заикина.
– Хорошо, ваше превосходительство, но в разумных пределах, – сказал Харитонов. – Они же требуют пятьдесят тысяч!
* * *
В большой механической мастерской полным ходом шло восстановление аэроплана. Всеми работами руководил Шарль Риго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34