Так их же господин полицмейстер забрал.
– Что?! – Заикин рванулся к Ярославцеву. – Да ты в своем уме?!
Ярославцев метнулся от Заикина, обо что-то споткнулся и упал в кресло. Вытянул перед собой руки и запричитал:
– Ванечка, родненький! Ни в чем не виноват. Гляди-ка, крещусь, Ванечка! – И Ярославцев несколько раз торопливо перекрестился. – Он сказал, что полет считает несостоявшимся и поэтому до следующего полета кассу арестовывает.
– До какого следующего полета?! – завопил Заикин. – Аэроплан-то разбит вдребезги!!!
– Разбит, Ванечка...
– А на какие шиши я его восстанавливать буду?! – И Заикин в отчаянии швырнул согнутый бронзовый подсвечник в стену.
Со стены от удара с грохотом соскользнула огромная картина в золотой раме, ляпнулась об пол и развалилась на куски.
Заикин отбросил костыль и в отчаянии плюхнулся в кресло напротив Ярославцева. Ярославцев, шмыгая носом, что-то записал в книжечку.
– Чего ты там? – обессиленно спросил Заикин.
– Да вот картину с подсвечником приплюсовал к долгам. Думаю, больше четвертного не слупят. Картинка-то была так себе.
В дверь номера постучали.
– Чего надо?! – крикнул в бешенстве Заикин.
Открылась дверь, и показался помятый одесский франтик с дешевой черноморской тросточкой и в видавшем виды соломенном канотье. Кажется, это был единственный случай, когда франтик был абсолютно трезв.
– Иван Михайлович, – с порога сказал франтик, – я вижу вас живым, и мне уже больше ничего на свете не надо! Я могу вернуться в Одессу. Господин Ярославцев! Мое почтение.
– Стой, – сказал удивленный Заикин. – Ты кто? Откуда?
– Кто я? – переспросил пораженный франтик. – Вы меня потрясаете в сердце!.. Одессу помните?
– Ну?
– Так это я!
– А... – ничего не понимая, протянул Заикин. – Здорово.
– Я приехал абсолютно до вас. Все одесские газеты написали за вашу первую трагическую гастроль. И тогда я сказал себе: «Ты, босяк, сколько можно шататься от „Фанкони“ до „Гамбринуса“? Такому человеку, Ивану Михайловичу Заикину, сейчас в Харькове очень плохо. Что ты здесь сидишь? Что ты, как насос, пропускаешь через себя молодое молдавское вино? Прекрати немедленно удовольствие. Где сейчас твое место? – спросил я себя и тут же ответил: в Харькове! И вот я здесь! Что нужно делать?
Ошеломленный Заикин покачал головой и сказал:
– Сядь, посиди. Сейчас что-нибудь придумаем.
– Вообще-то я жутко извиняюсь, но тут со мной еще один чудак приехал... – небрежно сказал франтик и сел на стул у двери.
– Это еще кто такой? – испугался Заикин.
– Я знаю? Какой-то бельгиец. И вполне прилично треплется по-нашему. Он искал вас в Одессе, и я его прихватил с собой. Позвать?
– Час от часу не легче! Зови.
Не вставая со стула, франтик приоткрыл дверь и сказал в коридор:
– Шурик! – Потом на секунду повернулся к Заикину и пояснил: – Вообще-то его зовут Шарль. Ничего себе имечко! – И снова крикнул в коридор: – Ну, иди уже сюда, Шура! Иди до Ивана Михайловича!
В номер вошел усталый небритый человек с портпледом и большим чемоданом.
Заикин растерянно смотрел на странного визитера.
Человек поклонился и, обращаясь к Ярославцеву, сказал:
– Мсье Заикин, меня зовут Шарль Риго...
– Шурик! – строго сказал франтик. – Это господин Ярославцев, дай ему Бог здоровья. А мсье Заикин за твоей спиной.
Бельгиец невозмутимо повернулся к Заикину и тем же бесцветным голосом представился заново:
– Мсье Заикин, меня зовут Шарль Риго. Я есть механик авиационен. Работал на аппараты Фарман, Вуазен, Латам, Блерио, Сантос-Дюмон, Антуанет...
– Погоди... Откуда ты свалился на мою голову? – Заикин не скрывал своего удивления.
Бельгиец не понял и вопросительно посмотрел на франтика.
– Что ты смотришь, Шура? Что ты смотришь? Иван Михайлович тебя спрашивает, как ты сюда попал. Это же каждому байстрюку ясно! – кипятился франтик. Он уже совершенно освоился.
– Я работал в Испании с мсье Лефевром...
– В Мадриде?! – Заикин даже приподнялся в кресле.
– Не только в Мадриде. В Севилье. Мсье Лефевр убил себя с аэропланом об землю, и мадам Клотильда де ля Рош купила мне билет на пароход в Одессу и сказала, что вам нужен хороший механик авиационен.
– Ай да Клава! – восхищенно пробормотал Заикин.
– Что есть «Клава»? – спросил бельгиец. – Я не очень хорошо понимаю по-русски.
Заикин отбросил костыль, вскочил с кресла, обнял бельгийца и, трижды целуя его в щеки, сказал:
– Ты прекрасно понимаешь по-русски! Ну просто замечательно!
Бельгиец поставил портплед на пол, вынул платок и вытер лицо.
– Мадам оплатила мне первых три месяца. Если я потом вам не буду нужен, вы мне купите билет до Парижа...
– Ну, Петька! – крикнул Заикин. – Теперь живем! Теперь нам никто не страшен!
– Где я могу осмотреть аппарат? – спросил бельгиец.
* * *
Бельгиец, франтик, Ярославцев и припудренный Заикин стояли над обломками аэроплана.
– Ну как мотор, Шура? – осторожно спросил Заикин.
– Мотор в порядке. Немножко ремонтирен...
– Слава те, Господи! – облегченно вздохнул Заикин.
– Я же знал, кого вез, – гордо сказал франтик.
– Нужна мастерская, гараж, – продолжал бельгиец. – В ангаре нет приспособлений. Ремонт невозможно в ангаре.
– Будет сей момент! – сказал Ярославцев и исчез.
– Нужно прорезиненное полотно. В России есть полотно?
– Лучше французского, – ответил Заикин.
– Сорок метров, – сказал бельгиец.
– Клочок на образец, – деловито сказал франтик.
Заикин оторвал от крыла кусочек полотна и протянул его франтику.
– Чтоб я так жил, если через полчаса у вас не будет этой дряни! – высокомерно бросил франтик и направился к выходу.
– Стой! – сказал Заикин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34