В то утро Хаги находился в Хайфе. Он вернулся в Тель-Авив после обеда и тут же явился ко мне. Мы обсуждали с ним две проблемы. Текст сообщения, которое глава правительства сделает в кнессете. Бен-Гурион хочет оповестить парламентариев о доставке Эйхмана в Израиль в тот момент, когда свидетели опознают арестованного. А потом мы стали гадать, кто бы мог быть этим свидетелем.
Хаги вспомнил о Моше Агми из Кфар-Гилади, который встречался с Эйхманом в Вене в 1938 году как уполномоченный еврейского агентства «Сохнут». Вспомнили мы и Бено Коэна – бывшего сопредседателя сионистской организации Германии в тридцатые годы.
Решили воспользоваться услугами обоих и начать с Агми. Действовать надо срочно, так как наша тайна известна немалому числу людей, не имеющих навыка хранить секреты разведки.
Хаги собрался было в Кфар-Гилади, но оказалось, что в тот день Агми находился в Тель-Авиве. Хаги созвонился с ним и пригласил на срочную встречу в кафе «Лидия» на площади Масарика. Там он рассказал Моше о нашей миссии и о том, что надо опознать Эйхмана. Агми, конечно, разволновался.
Они встречались дважды в октябре 1938 года в Вене. Он попросил приема у Эйхмана в связи с делами школ, готовивших еврейскую молодежь к репатриации. Канцелярия Эйхмана находилась в замке Ротшильда. Эйхман в форме СС принял сохнутовца с нескрываемым презрением. Он приказал Агми стоять по стойке «смирно» и не приближаться, сохраняя дистанцию минимум в четыре метра. Он спросил, кто Агми такой, и потребовал представить ему планы подготовки молодежи в течение сорока восьми часов. Аудиенция длилась не больше десяти минут. Два дня спустя Агми привез планы, а Эйхман предостерег его: он должен заниматься только подготовкой к репатриации и ничем иным. В конце беседы Эйхман сказал, что связь с Агми поручена офицеру по фамилии Гюнтер.
Прошло немало лет с тех пор, и Агми мог забыть, как выглядел Эйхман. Да и внешность его изменилась. Поэтому Хаги посоветовал Агми попытаться опознать немца, расспрашивая его о тех встречах в Вене, намеренно путая имена, чтобы Эйхман поправлял его.
Затем они поехали к Эйхману. Сперва Агми понаблюдал за ним в окошко двери, но не узнал его. Тогда Агми пустили в камеру. Он назвал свое прежнее имя – Моше Ауэрбух – и спросил, помнит ли Эйхман их встречу в Вене в 1938 году. Арестант ответил, что без очков не может узнать никого. Принесли очки. Он пригляделся к Агми и сказал, что не узнает его. Стали беседовать о Вене 1938 года и об их встрече, причем Моше путал имена. Эйхман тут же поправлял его и стал припоминать подробности их беседы.
Теперь Агми уже не сомневался, что перед ним Эйхман: никто другой не мог знать, о чем они говорили в 1938 году.
Хаги тут же позвонил мне домой и сообщил о результатах очной ставки.
Бено Коэна в тот день найти не удалось.
Вечером я доложил Бен-Гуриону, что один очевидец опознал Эйхмана.
Оставалось еще одно дело – дело чести. Перед тем, как официально объявить на весь мир о поимке Эйхмана, мы были обязаны сообщить об этом доктору Бауэру. С февраля 1960 года он не получил от нас никакой информации, хотя несколько раз обращался с вопросами к Реувену Харпазу.
Сейчас я намеревался послать депешу Реувену о том, что он получит от Анкора важное сообщение 23 мая. Я хотел, чтобы Фриц Бауэр узнал о поимке Эйхмана на два часа раньше, чем об этом сообщит кнессету Бен-Гурион.
Бен-Гурион, получив мое сообщение о встрече Агми с Эйхманом, решил оповестить членов кнессета на следующий же день – 23 мая в 16:00.
Получив нашу телеграмму, Реувен понял, что мы сумели поймать Эйхмана. Он тут же связался с доктором Бауэром и попросил встретиться с ним в городе утром. Бауэр разволновался и поинтересовался поводом для встречи. Реувен ответил, что до утра не сможет ничего сообщить, но весть – хорошая.
В 9:15 утра 23 мая Реувен получил вторую шифрованную телеграмму от Анкора: Эйхман доставлен в Израиль, но сообщить об этом Бауэру можно в 14:00. Реувен тут же позвонил Бауэру и попросил о встрече в 13:00 во Франкфурте в каком-либо ресторане. Договорившись, он сел в машину и поехал во Франкфурт. При въезде в город один из скатов автомобиля лопнул – только чудо спасло Реувена от катастрофы.
Из-за аварии он опоздал на встречу на полчаса. Бауэр уже начал волноваться. Реувен не стал даже мыть перепачканные руки, а быстро подсел к столику прокурора и сказал ему, что мы поймали и доставили в Израиль Эйхмана, и вскоре глава правительства заявит об этом официально.
Бауэр растрогался до слез и хотел в ту же минуту сообщить новость одному человеку. Этот человек, по словам прокурора, был с самого начала в курсе дела. Пришлось попросить прокурора соблюдать осторожность и не называть имя Эйхмана, пока не опубликовано официальное сообщение израильского правительства.

36. Арьегард

Арьергард оперативной группы покинул Аргентину до того, как сообщение Бен-Гуриона поставило аргентинские власти перед совершившимся фактом.
Сразу после отлета «Британии» Эуд и Габи вернулись на «Тиру», где их с нетерпением ждали Эли и Дина. Наволновались эти двое достаточно, потому что Габи и Эуд отсутствовали целых четыре часа. Собравшись снова вместе, друзья поздравили себя с большим успехом и порадовались за Ицхака, попавшего с корабля на бал – из такси на самолет. Этот способ отлета как нельзя лучше подходил к его легенде, которую он рассказывал в Аргентине повсюду: дескать, он – сын богатых родителей, распоряжается неограниченными средствами и всю жизнь только и делает, что ездит по свету, нанимая автомобили и виллы, притом все так готовы ему услужить, что без него не взлетают даже самолеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80