Я понял, что Бауэр разочарован развитием событий в ФРГ и тяготится своим официальным постом». Шауль добавил, что доктор Бауэр намерен посетить Израиль ближайшей весной в качестве гостя доктора Шнеера. Письмо заканчивалось просьбой устроить Бауэру встречу с нашими ведущими юристами.

2. Дом на улице Чакобуко

Отчет Шауля побуждал нас немедленно направить своего человека в Аргентину. Дело предстояло не из легких. Если бы наш посланец мог встретиться с информатором, услышать из его уст все подробности и потом уже проверять достоверность сообщения, то шансы на успех были бы значительно выше. Но Бауэр не счел возможным назвать имя своего корреспондента, поэтому оставалось одно: начать сразу с дома №4261 на улице Чакобуко.
Я снарядил туда Йоэля Горена. Он был опытным работником, к тому же до разведки служил несколько лет в Южной Америке как представитель частной фирмы и еще не забыл испанский язык. В январе 1958 года Йоэль отправился в Буэнос-Айрес.
Я не питал особых иллюзий в отношении агента-одиночки, который должен работать в незнакомом городе, не владея в совершенстве местным языком. Я просил не делать ничего, что обнаружило бы интерес к дому, где якобы живет Эйхман. Всякий неосторожный шаг Йоэля мог обратить палача в бегство.
Чтобы облегчить задачу, я дал Горену адрес Менаше Талми – израильтянина, занимающегося научными исследованиями в Буэнос-Айресе. Тот обладал прирожденным талантом следователя и знал как минимум десять языков. Испанский он изучил до тонкостей, как, впрочем, и обычаи аргентинцев. К тому же Менаше был компанейским парнем, а круг его друзей в столице Аргентины – на редкость широким.
Менаше без колебаний согласился помочь Горену.
Они легко установили, что в районе Оливос живут преимущественно немцы, причем многие приехали в Аргентину уже после войны. Оливос находился на севере столицы, вернее, был растущим городом-спутником Буэнос-Айреса. С центром его связывала железная дорога. Оливос – самый бедный из северных пригородов, застроенный преимущественно одноэтажными домами. Его улицы пустынны, большинство жителей встают рано утром, отправляются на работу в город и возвращаются поздним вечером. Здесь все знают друг друга и все, что происходит у соседей.
Горен и Талми несколько раз побывали на улице Чакобуко и прогулялись перед домом №4261. Им удалось сфотографировать его скрытой камерой. Дом окружал невысокий забор, небольшие ворота в сад и двери располагались справа по фасаду. Наши наблюдатели не останавливались перед домом, поэтому им не удалось разглядеть, есть ли еще двери или калитка. В садике росли старые деревья, тень от которых укрывала весьма большое пространство. Улица же была немощеной и сумрачной.
В те дни господствовало мнение, что беглые нацисты, осевшие в далеких странах, располагают значительными денежными средствами. Еще при Гитлере они успели переправить в укромные места громадные капиталы и драгоценности, и эти сбережения помогали им безбедно жить в подполье после крушения империи. Эйхман наверняка должен был вывезти с собой деньги, отнятые у евреев Европы. Его характеризовали как любителя удовольствий, чванливого человека, с гонором. Поэтому нищий район Оливос, немощеная улица, бедный домишко не вязались с обликом Эйхмана и его замашками высшего чина СС.
Словом, Горен пришел к выводу, что в таком доме Эйхман жить не может, и начал интересоваться немецкой колонией в Аргентине вообще, надеясь узнать хоть что-нибудь о разыскиваемом. Надо отдать должное Горену и Талми – они собрали много ценной информации, но не об Эйхмане.
Отчет Горена, вернувшегося в Израиль, меня разочаровал. Его рассуждения насчет домика и привычек Эйхмана казались неубедительными. Правда, Горен еще рассказал, что видел во дворе того дома в Оливосе толстую женщину в потрепанной одежде. Она была явно европейского происхождения, но не могла же Вера Эйхман так опуститься.
Я отказывался верить, что информация доктора Бауэра ложна. Надо было устанавливать прямой контакт с тем, кто передал ее гессенскому прокурору, иначе до истины не докопаться. Я надеялся, что доктор Бауэр, узнав об итогах поездки Горена, изменит свою позицию и раскроет нам имя информатора.
В это время Шауль Даром, выполнивший задание в Европе, собирался вернуться в Израиль, Я сообщил ему выводы Горена и мое мнение и поручил еще раз повидаться с Бауэром.
Встреча состоялась 21 января 1958 года во Франкфурте. Доктор Бауэр понял ситуацию и согласился открыть источник информации. Он даже подготовил рекомендательное письмо к этому человеку с просьбой помочь нашему представителю, а на отдельном листке записал имя и адрес: «Лотар Герман, Коронел Суарес, округ Буэнос-Айреса».
К сожалению, Бауэр не знал о Германе ничего, кроме того, что тот сам сообщил: полуеврей и выходец из Германии.
Предстоящая встреча с неизвестным беспокоила Шауля, и он предложил не спешить, а попытаться разузнать хоть что-нибудь об этом Лотаре Германе.
Помог случай. Мне стало известно, что израильская полиция собирается командировать в Южную Америку одного из лучших своих следователей – Эфраима Гофштетера – расследовать преступление, связанное с одним из наших граждан. Получив разрешение генерального инспектора полиции, я пригласил Гофштетера к себе, объяснил ему суть дела и спросил, хочет ли он взять на себя еще одно задание. Он согласился без колебаний. Гофштетер приехал в Израиль из Галиции в 1935 году, но его родителей и старшую замужнюю сестру убили нацисты. Он не очень хорошо разбирался в трагедии, постигшей евреев Европы, но знал имя палача Эйхмана – одного из главных военных преступников, по которому «плачет» петля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80