Беляев, Byzantina. «Очерки, материалы и заметки по византийским древностям», кн. III СПб., 1891–1906, стр. 57–92; R. Janin. Constantinople byzantine. Paris, 1950, р. 408–411.

. Он призвал к себе главу духовенства и святейшей кафедры (в это время у кормила церковной жизни стоял Иоанн) Иоанн IV Постник – константинопольский патриарх (12 апреля 582 – начало сентября 595).

, велел созвать на собрание лиц, носящих высшие духовные звания, всех преторианцев, телохранителей, всех приближенных императора, а кроме того, всех виднейших из граждан. 3. Сам император обратиться с речью к собравшимся не мог, а поручил от своего имени сказать ее Иоанну (ромеи на своем языке называют его квестором), человеку весьма красноречивому и сведущему в римском праве, который обычно с блестящим своим красноречием, достойным императорского величия, оглашал перед собранием императорские указы и решения. 4. Таким образом, император присутствовал при избрании нового императора вместе со своей дочерью Константиной, которую он дал Маврикию спутницей в жизни и счастье У Тиверия было две дочери: старшая Константина, невеста Маврикия, и младшая Харито, помолвленная с Германом. Происхождение Германа неизвестно. По предположениям он был сыном Германа, племянника императора Юстиниана I.

. Перед провозглашением он обратился к собранию с такой речью: 5. «Ромейские граждане», – имя самое известное и прославленное и поэтому вечно находящееся на устах у всех народов, – последние великие муки забот стоят ныне передо мною; одни из них заставляют меня оставить все в надлежащем порядке, другие смущают меня ввиду перемены в моем существовании и побуждают дать ответ творцу мира за все совершенное в этой жизни. 6. И сейчас повергает меня в страх прежняя моя беспечность и суесловие: ведь за тем, кто наделен обилием власти, естественно следуют и большие прегрешения. 7. Но больше заботит меня, первенствуя над всеми, вопрос о государстве, не о том, на чьи плечи возложить поскорей эту тяжесть, но кто лучше всего может справиться с этой обязанностью, так как и мне она была вручена не для пышности и роскоши жизни моей и потакания телу. Вместе с высоким моим положением заботят меня и мои семейные обязанности. 8. Государство, дети и жена равно предъявляют ко мне требования: государство желает иметь мудрого руководителя, жена – надлежащего и богобоязненного опекуна в ее вдовстве, дочери – тех, кто, взяв их за руку, провел бы через незрелую юность их и слабость женской природы. 9. Но под влиянием болезни не раз забывал я о естественных склонностях и избегал, как освободившийся раб, цепей законов природы; не раз оставлял без внимания детей и свою жену, уже собираясь умирать и тем освободиться от этих забот. 10. И все же неумолимые думы о державе овладели мной: ведь дело шло не только о том, чтобы сохранить доверенную мне власть, но и передать это наследие, как должно, в руки других. 11. Ведь необходимо, чтобы последующие владыки были лучше своих предшественников, чтобы они могли внести исправление в то, что совершено неправильного теми, кто правил раньше их; иначе же, говоря немногословно, уничтожится вся государственная власть, так как слабо будет основание империи. 12. Когда ум мой терзали эти сомнения, мудрая создательница всего – прозорливость облегчила мои мучения и указала в качестве будущего императора, который после меня приступит к кормилу этой власти, вот на этого Маврикия; он будет наиболее полезен для империи; во имя блага ромейской державы он взял уже на себя многие труды, как бы некий вперед уже возложенный на себя задаток попечения о благе своих подданных. Отныне его вы увидите императором. 13. И настолько уверен я в нем, давая ему столь важное поручение (не хромают и не колеблются здесь мысли мои), что вместе с царским престолом я доверил ему и свою дочь. Подкрепив перед вами таким залогом свои слова, я унесу с собой это утешение в долгий путь моего нового переселения. 14. Вы для меня самые надежные свидетели этого прекрасного союза; с того времени как я стал вашим вождем, вы сами испытывали его в высшей степени разумное мне содействие. 15. Ты же, Маврикий, свое правление сделай прекраснейшей для меня эпитафией. Укрась мою могилу своими доблестями; не пристыди надежд тех, которые верят в тебя, не преуменьшай своих заслуг и не унижай благородства своей, души 16. Держи в узде разума произвол своей власти, с помощью философии, как рулем, управляй кораблем своей империи. Высокое и возвышенное дело – императорская власть; обладающему ею она дает возможность сильно выдаваться и делаться гордым в мыслях своих. Бойся думать, что ты превосходишь всех умом, если судьбою и счастьем ты поставлен выше всех. 17. Стремись заслужить не страх, а расположение у своих подданных, льстивым речам предпочитай упреки: они лучший наставник жизни; императорская власть не любит наставлений и не хочет принимать руководства собою. Пусть перед твоими глазами вечно находится справедливость, которая по поступкам нашим воздаст нам достойный дар. 18. Будучи любителем мудрости, считай, что эта порфира – дешевая тряпка, которой ты обернут, а драгоценные камни твоего венца ничем но отличаются от камешков, лежащих на берегу моря. Мрачен цвет пурпура, и, мне кажется, царям нужно взять себе за правило быть сдержанным при благополучии, а не сходить с ума от радости, не предаваться гордости из-за этого злосчастного царского одеяния; ведь императорский скипетр говорит не о праве на полную свободу действий, но о праве жить в блестящем рабстве. 19. Пусть кротость управляет твоим гневом, а страх – благоразумием. И для пчел природа назначила правителей и снабдила царя пчел жалом, тем самым как бы привив ему естественную силу, чтобы он имел возможность наказывать всякого, кто не повинуется его законной власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96