ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
В лучшем случае эти люди допускают, что в период борьбы против националистической Центральной Рады и Директории большевистская партия и советское правительство Украины были вынуждены вырядиться в защитные цвета независимости национализма. Теперь же, когда советская власть на Украине укрепилась, они считают, что роль УССР и КПУ/б/ подошла к концу»[ М.Равич-Черкасский, с.5–6.
]. (А не КП(б)У? – Д.Т. )
В противовес этим деятелям, так называемые партийные ортодоксы постоянно высказывали опасения, что влияние национализма в республике угрожает Союзу расколом. Сталин в это время проводил среднюю линию – до тех пор, пока он занимался разгромом Бухарина и его сторонников, а борьба с крестьянством еще не стала центральным вопросом на повестку дня.
В июле 1928 года Каганович, который руководил Украиной, по крайней мере, с достаточным тактом, был отозван в Москву. По словам Бухарина, «Сталин подкупил украинцев, удалив Кагановича с Украины»[ В его беседах с Каменевым в июле 1928 г.
]. Сталин и сам признавал, что на Украине требовали вместо Кагановича назначить Гринько или Чубаря[ И.Сталин, т. 8, с 158.
]. Но новым генсеком Украины стал поляк Ст.Косиор, а Чубаря назначили предсовнаркома республики
* * *
Что вытекает из всего вышеизложенного? Украинская партинтеллнгенция не успокоилась. Деревня не была покорена: даже там, где новый порядок был принят как свершившийся факт, корней он не пустил. Как признал один видный местный коммунист, в 1926 году всякий, связанный с властью, пусть даже селькор, чувствовал себя на Украине «неуютно»[ В.Затонский. Национальная проблема на Украине, с.21.
]
Частично по этой причине на Украине продолжали сохранять повсеместно презираемые комбеды, давно расформированные в других местах. Хотя в разгар НЭПа их лишили большой части прежних полномочий, но в 1927–1928 гг. многое в их функциях было восстановлено – и, в частности, особой задачей было объявлено создание комиссий по выявлению «излишков зерна».[ «Висти» 9 мая 1930.
] Это выглядело как предвестие новой политики Сталина, когда, полностью захватив власть, он проявил наконец свои истинные замыслы.
Часть II. Подавление крестьянства
Прошла жатва, кончилось лето, а мы не спасены.
Иеремия, 8:20
Глава пятая. Нарастание противоречий
(1928–1929 гг.)
Я, избежав одной беды, в другую попадаю.
Корнель
В начале 1928 года разразился зерновой кризис – вернее говоря, таковым положение представлялось советскому руководству. В действительности же имело место некоторое временное нарушение равновесия на мировом рынке зерна, и если бы советским правительством были приняты необходимые в таких случаях меры предосторожности, положение с зерном в стране можно было бы сравнительно легко выправить.
Снова наблюдаем полное непонимание партийной верхушкой механизма функционирования хлебного рынка, ее некомпетентность в вопросах ценообразования и ее вечную подозрительность – все это не могло не привести к панике в стране.
Трудности на самом деле существовали. К началу 1928 года хлебный экспорт практически прекратился. Ведь перед Первой мировой войной половина производившегося в России хлеба поступала из помещичьих и кулацких хозяйств, более того, именно они производили свыше 71 процента зерна, которое шло на внутренний рынок и на экспорт.
В 1927 году в распоряжении советских крестьян было 314 миллионов гектаров земли, в то время как до революции им принадлежало только 210 миллионов гектаров. Возросло за эти годы и число крестьянских хозяйств – с 16 миллионов до 25 миллионов[ М.Левин, с.36–37.
]. Крестьяне, не входившие в категорию кулаков, производили до Первой мировой войны 50 процентов зерновых и потребляли 60 процентов производимого ими зерна; теперь они производили 85 процентов всего урожая зерновых и потребляли 80 процентов производимого зерна[ Там же, с.176.
]. Задача государства сейчас состояла в том чтобы завладеть этим хлебом. Но еще на Пятнадцатом съезде партии, состоявшемся в декабре 1927 года, один из ветеранов партии Г.Я.Сокольников предупреждал: «Мы не должны думать, что имеющиеся у крестьян запасы хлеба свидетельствуют о какой-то кулацкой войне против экономической системы пролетариата и что нам следует организовать специальную кампанию, чтобы завладеть ими. Если мы это сделаем, то просто вернемся к политике реквизиций»[ КПСС, 15-й съезд, с.1134.
].
Единственной альтернативой этой политике было разумное использование рыночного механизма и системы прямого и косвенного налогообложения, а также элементарное продумывание применяемых мер.
То и другое, увы, отсутствовало. Обычно симпатизирующий советскому режиму автор замечает: «Политика советского правительства, ежегодно планирующего высокий урожай на данный год, является по самой своей сути нереалистичной»[ Р.Дэвис, с.44.
].
Да и вообще, «режим не имел ни малейшего понятия, куда идти, принимаемые решения противоречили друг другу и вели лишь к дестабилизации сельского хозяйства».[ М.Левин. с.183.
] На Пятнадцатом партийном съезде несколько ораторов затронули эту тему. Например, Каминский осудил «колебания и неустойчивость цен на сельскохозяйственную продукцию»[ КПСС, 15-й съезд, с.1364.
], указав, к примеру, что официально установленные цены на лен менялись пять раз за два года.
Один из ведущих западных специалистов в этой области, покойный ныне профессор Ежи Ф.Карч, считал, что провал попыток создать зерновой резерв в период урожаев свидетельствовал о «халатности, граничащей с безумием» и добавлял, что когда «бестолковая финансовая политика и неумелый подход к ценообразованию вызвали крах заготовительной кампании 1927–1928 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
]. (А не КП(б)У? – Д.Т. )
В противовес этим деятелям, так называемые партийные ортодоксы постоянно высказывали опасения, что влияние национализма в республике угрожает Союзу расколом. Сталин в это время проводил среднюю линию – до тех пор, пока он занимался разгромом Бухарина и его сторонников, а борьба с крестьянством еще не стала центральным вопросом на повестку дня.
В июле 1928 года Каганович, который руководил Украиной, по крайней мере, с достаточным тактом, был отозван в Москву. По словам Бухарина, «Сталин подкупил украинцев, удалив Кагановича с Украины»[ В его беседах с Каменевым в июле 1928 г.
]. Сталин и сам признавал, что на Украине требовали вместо Кагановича назначить Гринько или Чубаря[ И.Сталин, т. 8, с 158.
]. Но новым генсеком Украины стал поляк Ст.Косиор, а Чубаря назначили предсовнаркома республики
* * *
Что вытекает из всего вышеизложенного? Украинская партинтеллнгенция не успокоилась. Деревня не была покорена: даже там, где новый порядок был принят как свершившийся факт, корней он не пустил. Как признал один видный местный коммунист, в 1926 году всякий, связанный с властью, пусть даже селькор, чувствовал себя на Украине «неуютно»[ В.Затонский. Национальная проблема на Украине, с.21.
]
Частично по этой причине на Украине продолжали сохранять повсеместно презираемые комбеды, давно расформированные в других местах. Хотя в разгар НЭПа их лишили большой части прежних полномочий, но в 1927–1928 гг. многое в их функциях было восстановлено – и, в частности, особой задачей было объявлено создание комиссий по выявлению «излишков зерна».[ «Висти» 9 мая 1930.
] Это выглядело как предвестие новой политики Сталина, когда, полностью захватив власть, он проявил наконец свои истинные замыслы.
Часть II. Подавление крестьянства
Прошла жатва, кончилось лето, а мы не спасены.
Иеремия, 8:20
Глава пятая. Нарастание противоречий
(1928–1929 гг.)
Я, избежав одной беды, в другую попадаю.
Корнель
В начале 1928 года разразился зерновой кризис – вернее говоря, таковым положение представлялось советскому руководству. В действительности же имело место некоторое временное нарушение равновесия на мировом рынке зерна, и если бы советским правительством были приняты необходимые в таких случаях меры предосторожности, положение с зерном в стране можно было бы сравнительно легко выправить.
Снова наблюдаем полное непонимание партийной верхушкой механизма функционирования хлебного рынка, ее некомпетентность в вопросах ценообразования и ее вечную подозрительность – все это не могло не привести к панике в стране.
Трудности на самом деле существовали. К началу 1928 года хлебный экспорт практически прекратился. Ведь перед Первой мировой войной половина производившегося в России хлеба поступала из помещичьих и кулацких хозяйств, более того, именно они производили свыше 71 процента зерна, которое шло на внутренний рынок и на экспорт.
В 1927 году в распоряжении советских крестьян было 314 миллионов гектаров земли, в то время как до революции им принадлежало только 210 миллионов гектаров. Возросло за эти годы и число крестьянских хозяйств – с 16 миллионов до 25 миллионов[ М.Левин, с.36–37.
]. Крестьяне, не входившие в категорию кулаков, производили до Первой мировой войны 50 процентов зерновых и потребляли 60 процентов производимого ими зерна; теперь они производили 85 процентов всего урожая зерновых и потребляли 80 процентов производимого зерна[ Там же, с.176.
]. Задача государства сейчас состояла в том чтобы завладеть этим хлебом. Но еще на Пятнадцатом съезде партии, состоявшемся в декабре 1927 года, один из ветеранов партии Г.Я.Сокольников предупреждал: «Мы не должны думать, что имеющиеся у крестьян запасы хлеба свидетельствуют о какой-то кулацкой войне против экономической системы пролетариата и что нам следует организовать специальную кампанию, чтобы завладеть ими. Если мы это сделаем, то просто вернемся к политике реквизиций»[ КПСС, 15-й съезд, с.1134.
].
Единственной альтернативой этой политике было разумное использование рыночного механизма и системы прямого и косвенного налогообложения, а также элементарное продумывание применяемых мер.
То и другое, увы, отсутствовало. Обычно симпатизирующий советскому режиму автор замечает: «Политика советского правительства, ежегодно планирующего высокий урожай на данный год, является по самой своей сути нереалистичной»[ Р.Дэвис, с.44.
].
Да и вообще, «режим не имел ни малейшего понятия, куда идти, принимаемые решения противоречили друг другу и вели лишь к дестабилизации сельского хозяйства».[ М.Левин. с.183.
] На Пятнадцатом партийном съезде несколько ораторов затронули эту тему. Например, Каминский осудил «колебания и неустойчивость цен на сельскохозяйственную продукцию»[ КПСС, 15-й съезд, с.1364.
], указав, к примеру, что официально установленные цены на лен менялись пять раз за два года.
Один из ведущих западных специалистов в этой области, покойный ныне профессор Ежи Ф.Карч, считал, что провал попыток создать зерновой резерв в период урожаев свидетельствовал о «халатности, граничащей с безумием» и добавлял, что когда «бестолковая финансовая политика и неумелый подход к ценообразованию вызвали крах заготовительной кампании 1927–1928 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188