Ему могло быть двадцать три или двадцать четыре года с небольшим, хотя смуглый, благодаря местному климату, цвет лица и густая борода бело-пепельного цвета, закрывавшая всю нижнюю часть его лица, делали его старше.
На человеке этом был костюм охотника. Касторовая шляпа, сдвинутая на затылок, едва сдерживала густые пряди его золотистых волос, в беспорядке рассыпавшихся по плечам; охотничья блуза из синего коленкора, перетянутая в бедрах поясом из замшевой кожи, доходила почти до колен, митассы — род узких панталон, покрывали его ноги, ступни которых были защищены от колючек и жала пресмыкающихся индейскими мокасинами.
Его охотничья сумка из дубленой кожи висела на перевязи, а оружие, как и у всех смелых пионеров девственных лесов, состояло из прекрасного кентуккийского ружья, кинжала с прямым лезвием десяти вершков длины и двух ширины и топорика, блестевшего как зеркало. Это оружие, за исключением, конечно, ружья, было подвешенно у пояса, у которого также висели два бизоньих рога с порохом и пулями.
Внешность этого человека, в таком снаряжении, в пироге, плывущей посреди столь внушительной обстановки, заключала в себе нечто величественное, возбуждавшее к себе невольное почтение.
Траппер — это один из бесчисленных типичных представителей Нового Света, которые скоро бесследно исчезнут под влиянием цивилизации.
Трапперы, эти неустрашимые исследователи прерий, в которых протекало все их существование, увлекаемые духом независимости и неудержимым желанием свободы, навсегда сбрасывали с себя тяжелые цепи, которыми сковывало их общество. Не имея никакой иной цели, кроме как жить и умереть, не подчиняясь ничьей воле помимо своей собственной, а не под влиянием стремления к наживе, которую они презирали, они покидали города и окончательно удалялись в девственные леса, жили там на самой границе, отделяющей варварство от цивилизации, день за днем, равнодушные к прошлому и не заботясь о будущем, в том убеждении, что в трудную минуту Бог их не оставит, и ставя себя, таким образом, вне цивилизованных законов, которые были им неведомы.
Большую часть наиболее прославившихся охотников составляли канадцы. Действительно, в характере норманна есть известная смелость и предприимчивость, влекущая к этому образу жизни, полному странных неожиданностей и острых ощущений, опьяняющие прелести которых могут понять только те, кто их испытал.
Жители Канады нисколько, в принципе, не примирились с переменой национальности, которую англичане пытались им навязать, они никогда не переставали считать себя французами, их глаза постоянно были прикованы к неблагодарной родине, покинувшей их с таким жестоким равнодушием .
Даже и теперь, столько лет спустя, канадцы остались французами, слияние их с англосаксонской расой — только кажущееся, и самого незначительного предлога достаточно для того, чтобы между ними произошел разрыв.
Английскому правительству это прекрасно известно, поэтому оно обходится со своими канадскими колониями с кротостью, от которой оно воздерживается в остальных своих заморских владениях.
В первое время после покорения отвращение между обеими народностями (мы не решаемся сказать слово «ненависть») было столь заметно, что канадцы в массе своей эмигрировали, лишь бы не подчиняться позорному игу, которое намеревались на них возложить. Те же, кто были слишком бедны для того, чтобы окончательно покинуть свое отечество и были вынуждены жить на этой земле, потерявшей отныне для них цену вследствие захвата чужеземцами, — избирали грубое ремесло трапперов, предпочитая это полное лишений и опасностей существование позору подчинения законам ненавистных завоевателей. Отряхивая прах от ног своих на пороге отчего дома, они вскидывали ружье на плечо и со вздохом сожаления удалялись, с тем чтобы не возвращаться, навсегда удаляясь в непроходимые канадские леса, тем самым давая начало поколению бестрепетных исследователей, одного из лучших и, к сожалению, последних представителей которого мы выводим на сцену в начале этого рассказа.
Охотник продолжал усиленно грести. Скоро он достиг первого фламинго, которого и бросил на дно пироги; но второй доставил ему хлопот побольше. Состязание в быстроте между раненой птицей и охотником длилось некоторое время, однако первая теряла мало-помалу свои силы, движения ее становились неверными, и она судорожно билась о поверхность воды. Канадец ударом широкой части весла ускорил ее агонию и присоединил ее к ее товарищу, бывшему уже на дне пироги.
Поймав свою добычу, охотник сложил весла и принялся заряжать ружье с заботливостью, с которой относятся к этому занятию те, кто знает, что жизнь их может зависеть от одного заряда.
Приведя в готовность свое оружие, канадец окинул внимательным взглядом окрестность.
— Ну! — произнес он наконец, обращаясь с этими словами к самому себе (привычка, которую обыкновенно усваивают себе люди, жизнь которых проходит в одиночестве). — Я, Господи прости, без всякого сомнения на месте свидания. В этом я не ошибаюсь: там направо две плакучие ивы, срубленные и положенные крест-накрест возле этого камня, возвышающегося над водой. Но что это? — вскричал он, нагибаясь и хватаясь за оружие.
Неистовый лай целой собачьей стаи мгновенно огласил глубину леса. Кусты с шумом раздвинулись, и на верхушке камня, к которому в эту минуту были прикованы взгляды канадца внезапно очутился чернокожий человек.
Человек этот, очутившись на краю скалы, на мгновение остановился и, казалось, внимательно прислушивался, проявляя признаки сильного беспокойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83