— Я уже взял, ваша светлость, — сказал банкир. — Не угодно ли вам подержать еще?— Конечно! Но только не на такие пустяки, разумеется. Я люблю, чтобы игра была хоть сколько-нибудь интересна.— Я держу, сколько вашей светлости будет угодно поставить, — отвечал банкир, острый взгляд которого успел уже заметить в кошельке незнакомца среди обильного количества унций золота с полсотни бриллиантов самой чистой воды.— Гм! А в силах ли вы держать то, что я могу поставить?—Да, без сомнения.Незнакомец пристально посмотрел на него.— Даже если я поставлю тысячу унций?— Я держу вдвое, если ваша светлость рискнет поставить их, — невозмутимо ответил банкир.Презрительная улыбка вновь появилась на надменных губах всадника.— Я-то всегда рискну, — ответил он.— Итак, две тысячи унций?— Согласен.— Мне метать? — робко вопросил Кукарес.— Отчего же нет, мечи!Леперо дрожащей от волнения рукой взял колоду.Среди окружавших стол зрителей наметилось оживление, все впились в карты.В эту минуту в доме, против которого установил свой игорный стол Тио-Лукас, отворилась дверь на балкон, и из нее вышла девушка чудной красоты, небрежно оперлась на балюстраду и стала рассеянно смотреть на улицу.Дон Марсиаль обернулся к балкону и приподнялся в стременах. Лицо его осветилось радостью, глаза заблестели, он снял шляпу, почтительно поклонился и крикнул через улицу:— Привет вам, донья Анита!Молодая девушка покраснела, бросила на него жгучий взгляд из-под черных бархатных ресниц, но не произнесла ни слова.— Сеньор, вы проиграли, — не будучи в состоянии скрыть своей радости, воскликнул Тио-Лукас.— Ну и отлично, — ответил дон Марсиаль, даже не взглянув на него, словно очарованный чудной девушкой на балконе.— Вы не играете больше?— Напротив, я удваиваю ставку.— Ага! — мог только проговорить банкир, отступив на шаг при таком предложении.— Впрочем, я ошибся. Я не то хотел предложить вам.— А что же, сеньор?— Сколько у вас там на столе? — спросил он с презрительным жестом.— На столе… ну… около семи тысяч унций.— Только-то? Ну, это немного.Присутствующие с недоумением и ужасом взирали на чудного незнакомца, который швырял унциями и бриллиантами, как другие грошами.Девушка побледнела и бросила на молодого человека беспокойный взгляд, полный мольбы.— Не играйте, перестаньте! — крикнула она дрожащим голосом.— Благодарю вас, благодарю, сеньорита, но ваши чудные глаза должны принести мне счастье. Я отдал бы все золото, которое лежит тут на столе, за тот цветок, который вы держите в руках и к которому вы прикасаетесь губами.— Не играйте, дон Марсиаль, — повторила молодая девушка, и с этими словами она ушла в комнату и затворила дверь.Случайно или нарочно, но из руки ее выпал чудный цветок. Дон Марсиаль пришпорил лошадь, подхватил его на лету и спрятал у себя на груди, страстно прижав несколько раз к губам.— Кукарес, — обратился он к леперо, — открой карту.Кукарес повиновался.— Шестерка червей, — проговорил он.— Ага! — воскликнул дон Марсиаль. — Клянусь всем, что есть святого, мы должны выиграть: это масть сердца, масть любви. Тио-Лукас, я ставлю на эту карту сумму, равную той, которая лежит сейчас у вас на столе.Банкир побледнел, колебался несколько мгновений, окружающие уставили в него свои жадные взоры.— Ба-а! — проговорил он через минуту. — Невозможно, чтобы он выиграл. — И затем громко прибавил: — Хорошо, сеньор, я принимаю.— Сосчитайте, сколько у вас есть.— Не стоит, сеньор. Здесь девять тысяч четыреста пятьдесят унций золота Около 781. 320 франков. (Исторический факт). Примеч. автора.

.Услышав такую чудовищную цифру, окружающие вскрикнули от изумления, алчные взгляды загорелись.— А я думал, что вы богаче, — иронически заметил загадочный всадник. — Ну ладно, идет, играем на девять тысяч четыреста пятьдесят унций.— На этот раз метать будете вы, сеньор?— Нет, для меня не существует сомнения, вы должны проиграть. Но я, Тио-Лукас, хочу показать вам, что я выиграл вполне законно. Поэтому доставьте мне удовольствие, потрудитесь метать сами. Вы сами, таким образом, поможете себе разориться, — ядовито добавил он, — и вам не на кого будет пенять.Окружающие дрожали от охватившего их волнения, они хлопали в ладоши, кривлялись, хохотали, спокойствие и самообладание незнакомца нравились им чрезвычайно. Толпа, привлеченная необыкновенной игрой, к этому времени увеличилась настолько, что запрудила всю улицу, и движение прекратилось.Наконец воцарилось гробовое молчание, все с глубоким вниманием стали следить за счастливым или несчастным исходом этой беспримерной для того времени ставки.Банкомет отер пот со своего багрового лба и дрожащей рукой взял первую карту. Несколько секунд он вертел ее между пальцами и заметно колебался.— Да кладите же, — нетерпеливо воскликнул наконец Кукарес.Тио-Лукас машинально опустил карту и отвернулся.— Шестерка червей! — как безумный, высоким фальцетом закричал леперо.Банкир испустил глубокий полный отчаяния стон.— Я разорен, я нищий, — бормотал он.— Я знаю это, — ответил всадник все так же невозмутимо. — Кукарес, отнеси этот стол и золото, что на нем, донье Аните. Я тебя буду ждать, ты знаешь где.Леперо почтительно поклонился и с помощью четырех здоровых молодцов внес стол в дом доньи Аниты. Дон Марсиаль в это время уже мчался во весь опор в конце улицы. Тио-Лукас, очнувшись от тяжелого удара, с философским спокойствием крутил сигаретку и только повторял многочисленным любопытным, окружившим его и изо всех сил стремившимся утешить его:— Да, я проиграл, это правда, но я проиграл на диво хорошему игроку и славным путем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96