Такое натянутое положение не могло продолжаться вечно, и мы оба стали искать развязки. Однажды вечером, когда мы были в гостях в доме губернатора в Ариспе , составилась партия в монте . Знаете ли вы эту излюбленную игру мексиканцев? Я в продолжение уже двух часов держал банк и счастье так покровительствовало мне, что я выигрывал огромные суммы и передо мной на всем столе в беспорядке были разбросаны деньги. Мало-помалу игроки, испуганные моим необыкновенно устойчивым везением, оставили игру. Я уже намеревался собрать свой выигрыш, как вдруг услышал вблизи себя голос дона Педро. Он говорил с насмешкой:
— Я не завидую счастью сеньора Уолтера, я дал ему выиграть, чтобы он поправил свое расстроенное состояние и имел бы возможность закрыть рты своим кредиторам, которые уже давно вопят.
Слова эти показались мне тем более оскорбительными потому, что то, что человек этот говорил, было правдой. Состояние мое существовало тогда уже только на бумаге, и кредиторы осаждали меня со всех сторон.
Я подошел к дону Педро и посмотрел ему прямо в глаза.
— Чтобы доказать вам, что я не боюсь проиграть, если вам будет угодно, я поставлю на одну карту все то, что я выиграл за такое продолжительное время.
Иностранец также с минуту пристально смотрел на меня, затем своим обычным насмешливым тоном сказал:
— Это будет неблагоразумно, дорогой сеньор: деньги эти вам крайне необходимы, и если я буду настолько безумен, чтобы играть с вами, предупреждаю вас, что вы проиграете. — И, засмеявшись мне в лицо, он повернулся ко мне спиной.
— О! — воскликнул я. — Вы боитесь! Кроме того, вы, по всей вероятности, не имеете в своем распоряжении и четверти той суммы, которая лежит здесь на столе. Вот почему вы не хотите играть!
Дон Педро, не ответив мне ни слова, пожал плечами и, обратившись к одному из самых богатых банкиров города, присутствовавшему при нашем разговоре, сказал ему:
— Сеньор дон Хулио Бальдомеро, как вы полагаете, какая сумма лежит здесь на столе?
Банкир взглянул в мою сторону и ответил:
— Приблизительно шестьсот тысяч пиастров, сеньор.
— Превосходно, — сказал американец. — Выдайте мне, пожалуйста, чек на сумму, вдвое большую, чем та, которая только что была названа.
Банкир поклонился и, вырвав из своей записной книжки листок и написав на нем карандашом требуемую сумму, с поклоном передал его американцу.
— Итак, прикажите подать новые карты и начнем. Впрочем, может быть, вы раздумаете, — добавил дон Педро с той же саркастической улыбкой, которая выводила меня из терпения.
— Полноте! — сказал я, распечатывая новую игру карт.
Несмотря на то, что наша беседа была очень коротка, она не ускользнула от внимания присутствовавших, а так как им была известна наша глухая вражда, то все они, бросив игру, столпились вокруг нас двоих. В зале воцарилось глубокое молчание. На всех лицах видно было любопытство, вызванное этой странной сценой.
Перетасовав несколько раз карты, я дал их снять моему противнику.
Иностранец положил правую руку на колоду, взглянул на меня насмешливо и проговорил ироническим тоном.
— Еще есть время передумать.
Я вместо ответа только пожал плечами…
Я начал талию…
На четвертой карте я проиграл. Я был разорен…»
Разбойник умолк. В продолжение последних минут голос его стал слабеть, и только благодаря необычайному усилию, которое он делал над собой, он мог говорить внятно.
Он попросил Белую Газель подать ему флягу. Выпив вина, он снова почувствовал себя лучше и мог продолжать свой рассказ.
«Все было кончено для меня. Затаив в душе злобу, я улыбнулся и намеревался отойти от стола.
— Одну минуту, сеньор, — обратился ко мне мой противник, — партия еще не окончена.
— Чего же еще желаете вы от меня? — ответил я ему. — Разве вы не выиграли?
— О-о! — воскликнул он с великолепным пренебрежительным жестом. — Это правда, я выиграл эту ничтожную сумму, но вы можете рискнуть еще раз.
— Я не понимаю вас, — ответил я громко и высокомерно, — вам ведь известно, что мне больше нечего проигрывать.
— Что касается этого, — возразил дон Педро, нимало не смутившись, — то у вас есть еще одна ставка. Вы любите донью Изабеллу Изагуир?
— Какое вам до этого дело?
— Если верить слухам, вы через несколько дней намереваетесь на ней жениться, — продолжал он спокойно. — Так, видите ли, и я люблю донью Изабеллу и вбил себе в голову, что так или иначе, но она будет моею.
— Ну и что же?
— Здесь на столе лежит целое состояние, которое могло бы сделать счастливыми несколько семейств, и я хочу поставить эти деньги на две карты. Если вы проиграете, вы должны отказаться от доньи Изабеллы.
Пять минут спустя я проиграл донью Изабеллу, женщину, которую я любил больше всего на свете…»
Разбойник снова умолк, холодный пот выступил у него на лбу. Нервная дрожь пробежала по всему его телу. Видно было, что рана, нанесенная ему в то памятное для него время, до сих пор не зарубцевалась и что только какая-то серьезная цель заставляла его переживать снова те тяжелые минуты.
Наконец он снова стал говорить:
«Мой враг подошел ко мне.
— Вы удовлетворены теперь? — сказал он мне.
— Нет еще, — глухо ответил я. — Мне нужно сыграть последнюю партию.
— Мне кажется, — сказал он с иронией, — вам теперь уже нечего больше проигрывать?
— Ошибаетесь: вы можете еще выиграть мою жизнь.
— Вы правы. Великий Боже! Я ее выиграю. Я хочу быть хорошим игроком до конца. Выйдем отсюда.
— Зачем, — возразил я. — Стол этот служил ареной для двух партий. На нем решится и третья.
— Согласен! Клянусь Богом, вы стойкий человек. Я могу убить вас, но я буду гордиться своей победой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76