Это был высокий, плотного сложения человек с угловатыми манерами и хитрой лисьей физиономией, с маленькими глазками.Одежда незнакомца, внешний облик которого был весьма непривлекателен и не внушал доверия, представляла собой жалкие лохмотья. Однако так выглядело со стороны, сам же незнакомец как будто даже гордился своим костюмом.— Простите, кабальеро, — вежливо сказал ему дон Луис, — но сколько я ни смотрю на вас, никак не могу вспомнить, где мы с вами встречались.Незнакомец улыбнулся, лукаво подмигнув глазами.— Помнить должен не тот, кто оказал услугу, — отвечал он, — а тот, кому эта услуга была оказана.— Вы меня удивляете, кабальеро… Когда же это я имел счастье оказать вам услугу?— О, и весьма существенную. Вы мне тогда спасли жизнь… Но, виноват, не находите ли вы, что это место не совсем подходит для серьезного разговора?— Это, пожалуй, было бы справедливо, если бы нам предстоял какой-то серьезный разговор…— Кабальеро, — перебил незнакомец, гордо выпрямляясь, — я не из тех, кто способен тратить драгоценное время на пустую болтовню, можете быть в этом уверены… Сегодня утром мне шла прекрасная карта и чертовски везло в монте, когда я увидел, как вы проехали мимо дома, где я находился… Я бросил все и последовал за вами… Вот уже целых два часа я поджидаю вас здесь.— Ого, кабальеро!.. Да каким же это образом могли вы узнать, что я буду возвращаться именно этой дорогой, если я сам этого не знал и поехал этой тропинкой прямо-таки случайно?— Я был почти уверен, что вы будете возвращаться именно этой дорогой, судя по тому направлению, которое вы избрали, выехав из города, и, как видите, сеньор, я не ошибся. Ну, а теперь не угодно ли вам пожаловать в ранчо, где можно будет потолковать о деле, не опасаясь быть подслушанными?— Хорошо, — отвечал дон Луис, невольно заинтересовавшись настойчивостью собеседника, желавшего, по-видимому, сообщить ему какую-то тайну. — Идите вперед, кабальеро, а я пойду следом за вами.Луи Морэн слез с лошади, привязал ее к кольцу у дверей ранчо и вошел в залу ранчо, а в действительности захудалой харчевни, невзрачной и грязной, с огромными щелями в полупрогнивших стенах.Хозяин ранчо провел дона Луиса в залу, почерневшую от копоти, с двумя узкими окнами, затянутыми паутиной и как бы нехотя пропускавшими свет в эту жалкую лачужку.Всю меблировку залы составляли несколько прислоненных к стене столов и колченогих скамеек, каким-то чудом умудрившихся стоять на земляном полу.В глубине залы была стойка, где красовались несколько бутылок, большей частью пустых и частично наполненных каким-то подозрительным зельем. Тут же стояла небольшая гипсовая статуэтка Гваделупской Божьей Матери, покровительницы Мехико, с несколькими горящими, а вернее, коптящими свечами в железных подсвечниках.Семь или восемь аляповатых картин, неизвестно как сюда попавших, украшали грязные стены харчевни.Луис Морэн с первого взгляда безошибочно понял, куда он попал, и хотя лицо его оставалось непроницаемым, решил держаться настороже и быть готовым к любым случайностям.По требованию француза какой-то индеец с физиономией идиота подал два стакана тамариндовой настойки, а потом удалился и уже больше не появлялся. По-видимому, его нисколько не интересовали случайные посетители, с которых он к тому же не потребовал даже платы. Тогда дон Луис решительно обратился к незнакомцу:— Ну-с, прежде всего потрудитесь, пожалуйста, сказать мне, с кем я имею честь беседовать в настоящую минуту? Если вы назовете свое имя, возможно, я и припомню, где и когда именно мы с вами встречались.— Ничего не может быть проще, сеньор. Меня зовут дон Антонио Исквиердо…— По прозвищу Гардуна? — перебил его француз. — Помилуйте, теперь я вас вспомнил и даже, если хотите, узнал… Да, мне и в самом деле посчастливилось однажды оказать вам услугу. Я тогда помог вам не только моей шпагой, но и кошельком.— Ну так вот, кабальеро, именно об этом обстоятельстве или, лучше сказать, о вашей двоякой услуге, оказанной мне, — о чем, конечно, вы забыли, и это вполне естественно, — я и вспомнил сегодня, так как считал себя вашим должником. Вот причина, объясняющая, почему я последовал за вами утром и поджидал вас здесь.— Подумать только, — смеясь, проговорил Луи Морэн, — мир, по-видимому, не так дурен, как я до сих пор думал, и меня это, конечно, только радует. Да неужели благодарность и впрямь существует на этом свете?— Кабальеро, — с достоинством возразил сеньор Гардуна, — я буду иметь честь представить вам такое доказательство, если вы сочтете возможным уделить мне десять минут и выслушаете то, что я хочу вам сообщить.— Карай! Да я и сам ничего иного не желаю, как убедиться в этом, хотя бы только ради курьеза.— Итак, выслушайте меня, сеньор, и поверьте, у вас не останется и тени сомнения на этот счет. Глава XII. ЗАГОВОР Дон Луис потягивал небольшими глотками тамариндовую настойку, не спуская глаз с собеседника. Затем он вдруг решительно поставил стакан на стол и, хлопнув сеньора Гардону по плечу, сказал:— Ну, вот что, дружище! Шутка ваша удалась отлично, но только вы напрасно избрали такой длинный путь. Вы знаете, что у меня всегда имеется в запасе несколько пиастров для друзей. Не лучше ли было прямо попросить у меня взаймы несколько монет, чем ломать себе голову, изобретая какую-то замысловатую историю, и вынуждать меня слушать всю эту ерунду. Давайте же, пожалуйста, закончим поскорее этот вопрос, потому что я очень спешу. Теперь уже два часа, а мне нужно уже в Мехико самое позднее в пять часов.— Да, да, — поспешно ответил Гарду на, покачивая головой, — вы ведь сегодня вечером везете сеньорит Гутьерре в итальянскую оперу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63