Комендант был высокий и тучный мужчина с красным, угреватым лицом, весьма самодовольный, говоривший размеренным тоном, как бы подчеркивая тем самым весомость каждого своего слова.Дон Фернандо, прекрасно изучивший характер полковника и относившийся к нему с большим уважением, был удивлен его сегодняшней озабоченностью и решил, что это объясняется денежными затруднениями, а потому попробовал выяснить, в чем дело, и, если возникнет необходимость, помочь.— О! — воскликнул полковник. — Какой попутный ветер принес вас так рано в президио, дон Фернандо?— Исключительно лишь одно желание видеть вас, любезный полковник, — ответил дон Фернандо, пожимая руку, протянутую ему комендантом.— Вы очень любезны. Стало быть, вы без церемоний позавтракаете со мной?— Я сам хотел напроситься!— Прекрасно! — сказал полковник и позвонил. Тотчас появился вестовой.— Этот господин будет завтракать со мной. Вестовой, как и подобает великолепному солдату, поклонился и вышел.— Кстати, дон Фернандо, я должен вручить вам толстый пакет.— Слава Богу! А я уже начал беспокоиться. Эти бумаги я ждал с нетерпением. Они мне очень нужны.— Стало быть, все к лучшему, — сказал дон Хосе, отдавая молодому человеку пакет, который тот сразу же положил себе в карман.— Кушать подано, — доложил, отворяя дверь, вестовой.Хозяин и гость перешли в столовую, где их ждал майор Барнум. Старый англичанин, долговязый, тощий, двадцать лет служивший в Мексиканской республике. Этот храбрый солдат был искренне предан своей новой родине. Сейчас он служил помощником коменданта президио Сан-Лукас. Прослужив вместе так долго, они полюбили друг друга, как братья, словом, их вполне можно было уподобить Кастору и Поллуксу, Дамону и Фидию, — словом, воспетым буколической поэзией.Дон Фернандо Карриль и майор Барнум немного были знакомы и обрадовались встрече, потому что англичанин был предобрейший человек и под холодной наружностью у него скрывалось горячее и преданное сердце.Обменявшись приветствиями, все трое сели к столу, уставленному обильными и вкусными кушаньями.После того как голод был утолен, завязалась беседа, поначалу вялая, но весьма оживившаяся за десертом.— Отчего у вас сегодня, дон Хосе, такой странный вид, не свойственный вам прежде? — спросил дон Фернандо.— Вы правы, — ответил губернатор, выпивая рюмку хереса, — я действительно опечален.— Опечалены, вы? Черт побери! Вы внушаете мне тревогу, если бы я не видел, с каким аппетитом вы завтракаете, я подумал бы, что вы больны.— Да, — со вздохом сказал старый солдат, — с аппетитом все в порядке.— Что же вас печалит?— Предчувствие, — сказал комендант с серьезным видом.— Предчувствие? — удивился дон Фернандо.— Да, предчувствие, — вступил в разговор майор. — Я знаю, что на первый взгляд может показаться смешным, что такие старые солдаты, как мы, могут придавать значение таким предчувствиям, которые принято считать признаком больного воображения. Я тоже, как и полковник, встревожен, сам не знаю почему, и каждую минуту жду неприятного известия. Я абсолютно убежден, что над нами нависла страшная угроза, я это ощущаю чисто физически, так сказать; однако, в чем она заключается и откуда грядет — не знаю.— Да, — подтвердил комендант, — майор говорит истинную правду. Никогда за все время моей военной карьеры я не был так встревожен, как сейчас. Вот уже целую неделю пребываю я в таком состоянии и удивляюсь, как до сих пор еще ничего не случилось. Поверьте дон Фернандо, Господь подает знак людям, находящимся в опасности.— Я полностью доверяю сказанному вами — слишком хорошо я вас знаю, чтобы усомниться в правдивости ваших слов, но, с другой стороны, вы и майор Барнум не из тех, кто пугается своей тени. Вы столько раз всем доказывали свою храбрость. Так неужели же нет никаких реальных фактов, подтверждающих ваши предчувствия?— Пока нет, — сказал комендант, — но я каждую минуту жду каких-нибудь трагических известий.— Полно, полно, дон Хосе, — серьезно сказал дон Фернандо, чокаясь с комендантом. — У вас приключилась болезнь, хорошо известная на родине майора и называющаяся, кажется, сплином. Велите доктору пустить вам кровь, пейте холодную воду и через два дня вы будете со смехом вспоминать об этой шутке вашего воображения. Не так ли, майор?— Я этого очень желал бы, — сказал тот с сомнением в голосе.— Жизнь и без того коротка, — продолжал дон Фернандо, — зачем же позволять химерам делать ее к тому же печальной? Ну что может вас тревожить?— Почем я знаю, друг мой? На границе разве можно быть в чем-нибудь уверенным?— Полноте! Индейцы сделались кроткими, как ягнята. В эту минуту на пороге появился вестовой.— Что тебе нужно? — спросил комендант.— Какой-то вакеро прискакал во весь опор и требует, чтобы вы приняли его. Говорит, что привез важные известия.— Пусть войдет, — сказал полковник и бросил на дона Фернандо невыразимо печальный взгляд.— Судьба отвечает вместо меня.— Сейчас увидим, — ответил дон Фернандо с деланной улыбкой.Послышались шаги в смежной комнате и явился вакеро. Это был Паблито. Он и в самом деле казался вестником несчастья. Он словно только что с поля сражения. Одежда порвана в клочья и испачкана кровью и грязью, мертвенно-бледное лицо выражало глубокую печаль, столь не свойственную такому человеку, он с трудом держался на ногах — как видно, ему пришлось преодолеть немалый путь до президио. Об этом свидетельствовал и кровавый след, оставленный на полу его шпорами.Все трое смотрели на него со смешанным чувством ужаса.— Выпейте, — дон Фернандо подал ему стакан вина, — это подкрепит ваши силы.— Нет, — сказал Паблито, оттолкнув протянутый ему стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53