Эти подробности, без сомнения, очень важные, нисколько меня не интересуют. Мне было бы гораздо приятнее, если бы вы ответили мне откровенно, как вы хотели это сделать несколько минут тому назад, и что я, со своей стороны, уже исполнил по вашей просьбе. В жилах у нас течет благородная кровь наших предков, а одно это уже не дозволяет лгать ни вам, ни мне.
— Хорошо, я буду с вами откровенна, граф. Благодаря любезности губернатора Виргинии и в чем, наверное, отказали бы французские власти, мне удалось захватить вас. Ну! И вот теперь, когда я имею полную возможность отомстить вам, когда никакая сила уже не в состоянии помешать этому, я готова отказаться от мести, если… это будет зависеть исключительно от вас. Скажите одно только слово, и в ту же минуту навеки потухнет вся моя ненависть к вам.
— Я был бы чрезвычайно счастлив, поверьте мне, графиня, если бы я мог добиться подобного результата, это самое заветное мое желание. К несчастью, я и сам не знаю почему, но мне кажется, что то слово, которое вы от меня требуете, что то сочетание звуков, которое, по-видимому так просто было бы произнести, уста мои будут не в состоянии выговорить.
— Сначала выслушайте, граф, а потом уже решайте, как вам следует поступить-принять мое предложение или нет.
— Это верно, — отвечал граф с поклоном.
— Вы — дворянин, господин де Виллье, — продолжала графиня, — даже происходите из очень древнего дворянского рода, но вы бедны и не имеете совсем покровителей в Версале, где в настоящее время все делается по протекции. Весьма возможно, что вы так и останетесь капитаном и никогда не получите повышения, несмотря на все ваши достоинства, на всю вашу храбрость.
— В этом нет ничего невозможного, графиня, — холодно отвечал граф, — и я даже смиренно признаюсь вам, что давно уже примирился с этим.
— Ну, а я, если только вы захотите произнести одно слово «согласен», сейчас же вручу вам патент на чин полковника и триста тысяч ливров на расходы по формированию вашего полка.
— Вот странный способ мести, согласитесь сами, графиня, — отвечал граф, иронично улыбаясь.
— А почему бы мне не быть такой же великодушной, как и вы?
— Извините меня, графиня, но то, что вы мне говорите, кажется мне таким необычайным, что, если я не увижу на этом патенте подписи его величества христианнейшего короля Людовика XV, которого да хранит Господь! То, несмотря на глубокое уважение, которое я питаю к вам, я этому не поверю.
— Разве я говорила, что этот патент будет подписан непременно королем Людовиком XV? — отвечала графиня, устремив на своего собеседника странный взгляд.
— Но кем же еще он может быть подписан, графиня? Я не знаю никого, кроме короля, кто имел бы право производить в чины офицеров.
— А разве король Людовик XV единственный монарх, имеющий это право?
— Я знаю только его, графиня.
— А я, господин граф, знаю такого же великого государя, как и тот, о котором вы говорите, это-король Георг II.
— Английский король! — вскричал граф, вскакивая со стула так быстро, что графиня невольно откинулась назад. — А, теперь я все понимаю, графиня… Так вот какой способ мести вы придумали для меня! Вы поставили мою честь на карту! Вам хочется обесчестить меня, опозорить! И вы осмелились сделать мне такое предложение, мне Луи Кулону де Виллье, брату несчастного де Жюмонвилля, убитого командиром английского отряда! О! Графиня! Каким же подлецом и негодяем вы меня считаете!
— Граф! Берегитесь! Мне стоит только сказать слово, сделать одно движение, и вы тотчас же будете выданы индейцам.
— Я предпочитаю лучше быть выданным индейцам, графиня, чем слушать вас дальше. Пусть меня подвергнут пыткам, я перенесу их, как дворянин и как человек мужественный. Но из какой же подлой глины вы слеплены, графиня, если подобная гнусная мысль могла зародиться в вашем сердце?
— Граф!
— А! Ни слова больше! Лучше тысяча смертей, чем видеть вас! И я еще любил эту женщину! — добавил он, уничтожая ее взглядом, полным презрения.
— Это, однако, уж слишком! — вскричала графиня, пылая яростью. — Эй, сюда!
В комнату вошел Андрэ.
— Позовите их! — приказала графиня.
Андрэ сделал знак. Целый десяток индейских вождей тотчас же появился в комнате и устремил глаза на графиню.
Последняя, снедаемая яростью и находившаяся почти в состоянии невменяемости, ходила большими шагами по комнате, как разъяренная львица в клетке. Граф де Виллье, скрестив руки на груди, смотрел на нее с выражением грусти и жалости. Вдруг она кинулась к нему и, грубо толкнув его в сторону индейцев, хриплым голосом крикнула:
— Возьмите его! Он ваш, я вам его отдаю!
И она упала на стул, едва переводя дух, почти задыхаясь от ярости.
— Прощайте, графиня, — сказал граф, — я жалею вас, вы должны сильно страдать. Вы даже недостойны презрения порядочного человека… вас можно только жалеть!
Вслед затем он рукой сделал знак краснокожим, что готов за ними следовать.
— Негодяй! — прошептала графиня де Малеваль в отчаянии, — иди с ними! Но помни, что ты идешь на верную погибель! Еще немного, и наши счеты будут кончены!
Граф де Виллье вышел в сопровождении индейцев.
Графиня осталась одна.
Глава XIX. НАПАДЕНИЕ
В тот же день, в ту же минуту, когда садилось солнце, в двух милях от деревни, в каменистом овраге, служившем ложем высохшему потоку, вокруг огня сидели пять человек, которых никому бы не могло прийти в голову увидеть вместе и в это время; они весело болтали, с аппетитом уничтожая заднюю ногу жареной косули.
В числе этих пяти человек находился Жан-Поль, отец Анжелы, и его неразлучный спутник Змея. Рядом с ними сидели наши старые знакомые Золотая Ветвь и Смельчак, а пятый был не кто иной, как сам сеньор дон Паламэд де Бивар и Карпио, бывший флибустьер, которого графиня де Малеваль приняла к себе на службу за несколько дней до отъезда из своего загородного дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72