Жители делали вид, к общему благу, что не замечают их, ибо в эти дни из
Верхнего Коннектикута стекались беженцы, одетые в рубища, с разбитыми в
кровь ногами и с еще более кровавыми воспоминаниями.
На площади группа горожан смотрела в сторону моря и что-то оживленно обс
уждала.
Когда Анжелика и Жоффрей приблизились, собравшиеся объяснили, что заинт
ригованы доносящимися издалека криками тюленей, как будто гигантская с
тая этих любопытных животных, которых французы называют морскими волка
ми, а англичане seal, calf или sea bear, подплыла к берегу, чего давно уже не случалось.
Дом миссис Кранмер на сей раз оказался переполненным; как бы желая искуп
ить свое утреннее «дезертирство», вся семья, включая слуг, протрубила сб
ор и, словно сговорившись, предстала в полном составе.
Домочадцы ждали их у стола, сервированного посудой из тонкого фаянса, хр
устальными бокалами, бонбоньерками и серебряными вазами для фруктов.
Не исключено, что именно благодаря присутствию любезного лорда Томаса К
ранмера, нежданного зятя, его вызывающему англиканству, кружевному воро
тничку и вышитому камзолу, иностранцы-паписты были свидетелями этой моб
илизации всего пуританского дома. Его супруга леди Кранмер смотрела на м
ужа растерянно, и было очевидно, что она ожидала получить в ответ куда бол
ее суровые взгляды, так как сейчас ей была оказана милость находиться ря
дом с этим красивым светло-рыжим мужчиной с клинообразной бородой, жено
й которого она являлась, однако видела крайне редко, разумеется, потому, ч
то его не привлекала ни она сама, ни его салемский дом, в котором собственн
ые дети величали его не иначе как «sir» или мой «достопочтенный папочка», п
оглядывая на него с робостью, переходящей в страх.
У миссис Кранмер были мягкие, вполне гармоничные черты лица, которые каз
ались бы даже привлекательными, если бы она так плотно не сжимала губы.
Ее лоб уже избороздили тонкие морщины, свидетельствовавшие о постоянно
м напряжении, вызванномчрезмерной хозяйственной озабоченностью.
Ее русые волосы покрывала муслиновая кружевная косынка, которая Ч явно
после долгих колебаний Ч была повязана так, чтобы оттенить красивые бри
ллиантовые серьги, подарок мужа Ч очевидный предмет ее гордости. Это ко
кетство и тщеславие она «искупала» безобразием нашитого на платье плас
трона, жесткого, как ошейник, такого длинного и острого, что при ее бесконе
чной талии казалось, будто туловище выступает из воронки.
Среди присутствующих находился также и тесть Самуэль Векстер, высокий с
тарик в черном плаще, в черной квадратной шапочке, покрывавшей его белые
волосы, переходившие на уровне крахмальных брыж в длинную белую бороду.

Анжелика проглотила несколько поджаренных миндальных орешков, запив и
х чашкой того настоя из чайных листьев, который пользовался здесь большо
й популярностью.
Было непонятно, почему так долго не зажигают свечи, ибо стало уже очень те
мно под лепным потолком столовой. Неужели в целях экономии? День еще не ис
сяк. И вдруг последние солнечные лучи ворвались через стекла яркими золо
тыми вспышками, от которых запылали и заискрились на стенах портреты и з
еркала, оживляя покрытую лаком мебель и отражаясь в черных и белых мрамо
рных плитках вестибюля.
Как можно незаметнее Анжелика встала из-за стола и поднялась в свою комн
ату, где, как и в начале дня, почувствовала желание постоять у открытого ок
на. Но как только она слегка наклонилась над подоконником, чтобы наслади
ться великолепием заката, ее вновь пронзила боль, но не молниеносно остр
ая, как прежде, а тупая и всеохватная, противная боль, которую она всеми си
лами хотела бы приглушить.
Однако на сей раз ее бунт ни к чему не привел.
Она замерла, дав в полной мере проявиться опасному симптому, а затем утих
нуть. Ибо она знала, что эта боль, вызвав ее на единоборство, должна подчин
иться ей, уступить свою власть и, указав на начало того, чему суждено сверш
иться, стать ее союзницей…
Анжелика не шевелилась. Не моргала.
Небесная зелень вливалась в ее глаза, более яркая, чем стяг Магомета, на ко
тором вскоре появится не полумесяц, а опаловая луна, круглая, как серебря
ное экю.
Она смежила веки.
«Жребий брошен, Ч произнесла она. Ч О Боже! Жребий брошен».

Глава 5

Они пришли в мир ночью. Они приветствовали тот мир, который были призваны
завоевать криком, странно не соответствовавшим тщедушию этих существ, е
два превосходивших своими размерами мужскую ладонь.
Анжелика сделала для них все, что могла, все, что было в ее силах. Родить их,
вызвать к свету с максимальным умением и быстротой, щадя их слабость.
Подавляя в себе все волнения, все тревоги, она думала лишь о том, чтобы с че
стью исполнить свой долг женщины. Волнения и тревоги начнутся позже, ког
да, отделившись от нее, их жизни уже больше не будут зависеть только от ее
усилий.
Ирландская матрона, папистка, которую наконец-то удалось найти и убедит
ь оказать ей помощь, осмотрев ее, не скрыла, что ей предстоит родить двойню
.
Анжелика трезво оценила последствия этого вердикта уже в самом начале р
одов. Тяжелая борьба! Но, как и во всякой борьбе, нужно было отдаться ей, не м
ешкая, без колебаний бросить в бой все лучшее в ней самой.
Она почти не слышала их первого крика. Измученную, слегка потерянную, ее о
твлек от смертной тоски этого мгновения жест Жоффрея де Пейрака, силуэт
которого она различала у своего изголовья. Он поднял руки, снимая через к
удрявую черную голову южанина белую рубашку из тонкого полотна, в котору
ю он облачился по случаю торжественного момента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26