На восковых ще
ках темными пятнами проступал загар, веки наливались свинцом, у уголков
рта пролегли сиреневые тени… Все это говорило опытному взгляду о близко
й смерти.
Ч Не надо, моя хорошая, не надо, Ч шептала добрая женщина, склоняясь над п
олубесчувственной Анжеликой.
Анжелика отстранено следила за пляской теней вокруг ее ложа. Вот ее прип
одняли, застелили постель свежими простынями, медная грелка, согревая ло
же, мягко и щекотно протанцевала вокруг нее. Она почувствовала себя лучш
е, холод, сковавший ее члены, сменился теплом: ее растерли, потом дали стак
ан горячего пряного вина.
Ч Выпейте, моя милая, надо обновить вам кровь, а то вы много ее потеряли.
До нее стал доходить терпкий вкус вина с корицей и имбирем…
Ах, запах пряностей.., запах счастливых странствий!.. Именно с такими слова
ми на губах умер старый Савари.
Анжелика открыла глаза и увидела перед собой большое окно с тяжелыми зан
авесями, а за окном Ч густой, как дым, туман.
Ч Долго до утра? Ч спросила она.
Женщина с красными щеками, сидевшая у ее изголовья, посмотрела на нее с уд
овлетворением.
Ч Да уж давно день. А в окне Ч не ночь, а туман от реки. Она течет там, внизу.
Свежо сегодня. В такое время лежат в постели, а не скачут на почтовых. Вы сл
авно подгадали. Теперь, когда вы уже выбрались, можно сказать, что вам пове
зло.
Поймав яростный взгляд Анжелики, матрона удивилась и решила настоять на
своем:
Ч Ну что вы, что вы! Ведь для дамы в вашем положении дети никогда не желанн
ы. Я-то уж знаю! Немало тех, кто посылал за мной, чтобы избавиться от воробыш
ка, пойманного некстати. Ну, с вами-то все обошлось. И без особых хлопот, хот
я страху, понятно, вы на меня нагнали!
Огорченная молчанием своей подопечной, она продолжала:
Ч Поверьте мне, хорошая вы моя, ни о чем жалеть не надо. От детей только жит
ь тяжелее. Если их не любишь, они очень мешают. Если любишь Ч становишься
слабой. И потом, Ч заключила она, пожав плечами, Ч потеря невелика. Если у
ж вас это так печалит, то с вашей красотой ничего не стоит произвести на св
ет еще одного!
Анжелика до боли стиснула зубы: ребенку от Колена Патюреля уж больше не б
ывать. Теперь она действительно чувствовала себя свободной от всего и вс
ех. Мощная волна ненависти поднялась в ней, спасая от отчаяния. Ярость был
а похожа на горный поток, еще не пробившийся к своему устью, но давала силы
сопротивляться, внушала неистовое желание выжить, чтобы отомстить. Отом
стить за все!
Между тем ей грозили новые беды. Она ясно представила, как в окружении стр
ажников ее, словно самую вероломную из заговорщиц, вновь повезут к повел
ителю королевства. На какую кару он ее обречет? Какая новая темница угото
вана ей?

Глава 2

В ночи разнесся странный тревожный звук и замолк, словно угаснув. «Сова,

Ч подумала Анжелика, Ч ищет добычи…» Птица вновь издала далекий барха
тистый крик, заглохший в подсвеченном луной тумане.
Анжелика приподнялась на локте. При лунном свете матово блестели черно-
белые мраморные плиты. В молочном сиянии, лившемся в открытое окно, все ка
залось исполненным магии весенней ночи. Привлеченная светом, молодая же
нщина поднялась. Ей удалось устоять на непослушных, ослабевших ногах. Сл
овно очарованная душа, она шагнула навстречу лунному лучу. Увидев только
что взошедшую полную серебристую луну, она пошатнулась и вцепилась в по
доконник.
Под ночным небом темнел обрывистый берег, ровно курчавился лес. Тесно ст
оящие деревья поднимали к луне ветви, как канделябры, в королевском сере
бре листвы.
Ч Ты! Ч выдохнула она.
С недалекого дуба снова сорвался крик совы, на этот раз четкий, резкий, и е
й показалось, что он донес до нее весть из родного Ниеля.
Ч Ты, Ч повторила она, Ч ты! Мой лес, моя роща!
Почти неощутимый порыв ветра донес легчайший аромат цветущего боярышн
ика, наполняя душу ни с чем не сравнимой нежностью. Она жадно задышала. Сух
ость в груди исчезала, по телу заструились новые соки. К ней возвращались
силы, она могла уже стоять не опираясь. Оглядевшись, она увидела над алько
вом картину в золоченой раме: молодой бог-олимпиец пиршествовал среди с
онма богинь. Она была в Плесси. В этой самой комнате давным-давно, когда ей
было шестнадцать лет, Анжелика, маленькая дикарка, подглядывала за любов
ными утехами принца Конде и герцогини де Бофор.
Да, и на этих же самых черно-белых плитах она некогда очнулась, полная бол
и, слабости, унижения, и смотрела, как удаляется по коридорам замка красав
ец Филипп, ее второй супруг, столь жестоко отпраздновавший брачную ночь.
И здесь же настигли ее тяготы второго вдовства, прежде, нежели она поддал
ась, очарованная, соблазнам Версаля.
Анжелика снова опустилась на матрас, брошенный на пол, находя в жесткост
и импровизированного ложа успокоительную негу. Одним по-звериному ловк
им движением она завернулась в покрывало, словно в бурнус на песке пусты
ни. Тревожное полубессознательное ожидание, изводившее ее во время боле
зни, сменилось глубокой безмятежностью. «Вот я и дома, Ч с облегчением по
думала она. Ч Я вернулась домой… Теперь нет ничего невозможного».
Ее разбудили солнце и привычно плаксивый голос служанки Барбы, тянувшей
одно бесконечное причитание:
Ч Вы только посмотрите на нее, на бедную мою даму… Всегда одно и то же! На з
емле, как собака! Стелю, стелю ей постель, но каждую ночь у нее достает силе
нок стянуть, едва я отвернусь, все на пол, и лежит она там, скрючившись, ни да
ть ни взять, больная псина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22