Но теперь известие о возможном разрыве вызвало острое чувство боли. Утверждали даже – слухами земля полнится, – что в конфликт вмешался сам император.
Мария вынуждена была дышать этой атмосферой сплетен, отравлявшей ее. Графиня Лариш все еще была в деревне, далеко от Вены. Где искать поддержки или утешения? Мария только и могла плакать на груди своей беспомощной и убитой ее горем кормилицы.
Утром в понедельник 29 октября Мария была еще в постели, когда няня принесла ей завтрак. Последние дни утомленная переживаниями Мария вставала позже обычного. Кормилица показала ей лежавший на подносе конверт.
– Здесь письмо для тебя, Мария. Я была внизу одна, когда посыльный принес его. Он охотно передал его мне. Вот оно.
Мария с удивлением смотрела на конверт. Корреспонденция всего дома, ее в том числе, сначала проходила через руки матери. На конверте из прекрасной бумаги стояло – „Баронессе Марии Ветцера“. Письмо было из Вены. Кто же мог отправить его с посыльным? Таких писем она ни разу не получала.
Вскрыв конверт, Мария развернула письмо. В углу стоял гриф „Хофбург“ и под ним императорский герб. Мария не верила собственным глазам. Она начала читать:
„Дорогая мадемуазель Ветцера, не доставите ли вы мне удовольствие прогуляться с вами в Пратере завтра, во вторник? Мы могли бы встретиться в четыре часа в том месте, где я имел счастье вас увидеть, и пойти в не столь многолюдную часть парка. Моя просьба покажется вам, быть может, странной. Примите ее как выражение горячего желания наконец познакомиться с той, которой я уже давно восхищаюсь издали.
Ваш Рудольф“.
Марии пришлось дважды перечесть письмо, прежде чем она поняла его такой ясный смысл. Потом поспешно спрятала конверт под подушку. В любой момент могли войти ее мать или сестра. Что бы она сказала им? Откинувшись на изголовье, чувствуя совсем близко письмо любимого, широко открыв глаза, Мария пыталась размышлять. Но не могла остановить вихрем несущиеся в голове мысли. Десятки раз она повторяла: „Он написал мне, написал мне!.. Принц-наследник написал баронессе Марии Ветцера… Рудольф написал Марии… Он не забыл меня! Он думает обо мне и желает увидеть… Боже, он желает меня видеть… Он назначает мне свидание, хочет прогуляться со мной. Я, наверное, услышу нежные слова. Я умру от счастья! В Пратере, совсем одни в Пратере. После четырех начинает темнеть… Действительно ли он любит меня? Или я только предмет его очередного увлечения? Это ведь так естественно. Но не все ли равно – я люблю его, я его увижу, буду говорить с ним и смогу до него дотронуться…“ Она немного успокоилась. „Это чудо, что письмо попало ко мне, – думала она. – Все, что я получаю, проходит через руки маман, и, подумать только, одно это письмо… Бог за нас“.
Она еще витала в мечтах, когда вошла няня, чтобы забрать поднос с нетронутым завтраком.
– Что-то случилось, дитя мое? – спросила она.
Мария подняла глаза.
– Мне не до завтрака. Надо вставать, я больше не хочу оставаться в постели.
Впервые за полгода кормилица видела ее такой радостной. Любящее сердце возликовало.
– Я вижу, ты получила приятное письмо, – сказала она, наклоняясь за подносом. Когда ее голова оказалась рядом с подушкой, Мария шепнула ей на ухо:
– Он написал мне!
Старая няня едва не опрокинула поднос на кровать. Подхватив его и покачивая головой, она заметила:
– Вот вы уже и переписываетесь! Мария птицей летала по комнате.
Когда позже она пришла наконец в себя, то обнаружила, что упустила из виду маленькую деталь. „Я же не могу быть в Пратере, я никогда не выхожу из дома одна“, – спохватилась она.
Ее лицо опечалилось. Ничего не получится. У нее не было никакой возможности выйти из дома одной хотя бы на час. Увы, ей не удастся его увидеть, поговорить, пройтись с ним рука об руку! Только один человек в мире мог прийти ей на помощь – ее дорогая графиня Лариш! Она бы все устроила. Мадам Ветцера без колебаний доверила бы ей свою дочь. Они могли бы отправиться в Пратер вдвоем, и тогда… и тогда… Но об этом можно было только мечтать. Графиня по-прежнему была за городом… Так Мария в несколько минут пережила и отчаянную радость, и острое горе.
Несмотря на волнение, ясные и практические мысли взяли наконец верх в ее голове. Сначала следовало написать принцу, чтобы он завтра напрасно ее не ждал, а затем, не медля – графине Лариш и попросить ее возвратиться как можно скорее в Вену. Как только та приедет, все обернется к лучшему. Уверенность, что она скоро встретится с Рудольфом, помогла Марии пережить жестокое разочарование и смириться с невозможностью завтрашнего свидания.
Она взяла лист бумаги и, не раздумывая, написала принцу следующее письмо:
„Мой принц, как я была бы счастлива увидеть вас завтра в Пратере! К несчастью, я вынуждена отказаться от этой великой радости, так как не могу выйти одна. Это доставляет мне столько горя…
Ах, если бы здесь была графиня Лариш! Она бы не отказалась сопровождать меня. Я напишу ей тотчас же и попрошу вернуться в Вену.
Поверьте, мой принц, я глубоко опечалена этим препятствием“.
Она не знала, как следовало закончить письмо, и подписалась просто – „Мария“. Перечитав, она нашла письмо холодным и неловким. Но чем больше размышляла, тем яснее видела, что, как бы она ни написала, будет одинаково недовольна. Наконец вложила письмо в конверт, с невыразимой радостью написала адрес принца в Хофбурге так, как он указал в постскриптуме своего письма, с тем чтобы корреспонденция попала лично ему в руки.
Письмо к графине вышло подлиннее – сплошной радостный крик души, повторявшийся и так и эдак на четырех страницах и прерываемый настоятельными просьбами вернуться в Вену, не откладывая приезд ни на один день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51