Он наклонил голову, собираясь именно так и поступить, когда ее тело внезапно напряглось. Ее глаза широко открылись, сильный толчок ее рук разъединил их, и она села на кровати.
– О боже, – она закрыла лицо ладонями. – Боже мой, боже мой, боже мой…
– Лаура.
– Молчи! Пожалуйста, не надо, не надо… О боже.
Она шарила рукой, пытаясь что-то нащупать на краю кровати, и он увидел, что это ее белье. Она схватила трусики, соскочила с кровати и исчезла в ванной, со стуком захлопнув за собой дверь.
Он встал, неуклюже натянул трусы и подошел к двери ванной.
– Лаура, – не дожидаясь разрешения, он открыл дверь.
Она натягивала юбку на бедра, одновременно просовывая ноги в туфли. Застегнув юбку, она сорвала жакет с крючка на обратной стороне двери, затем оттолкнула Гриффа, проскочила мимо него, сдернула сумку с крышки комода и рывком открыла дверь спальни.
– Лаура, подожди! – Он бросился за ней по коридору. Посреди гостиной он схватил ее за локоть и развернул. – Ты можешь подождать минуту, черт бы тебя побрал? Поговори со мной.
– Нам не о чем говорить, – она выдернула руку.
– О том, что было.
– Ничего не было, – она взмахнула обеими руками, подчеркивая каждое слово. – Ничего не было.
– Было.
Крепко зажмурившись, она отчаянно замотала головой.
– Нет, не было. Я… – Она закрыла рот рукой, подавив рыдание. – О боже. – Отвернувшись от него, она быстро пошла к двери.
Он ринулся за ней, но она молнией выскочила наружу.
– Лаура!
Она не оглянулась.
18
Когда она вошла в кабинет Фостера, он говорил по телефону. Она замерла на пороге, но он махнул рукой, приглашая ее войти. Ее появление давало ему удобный повод закончить разговор с одним из членов совета директоров. Беседа ему наскучила.
Управление авиакомпанией уже не доставляло Фостеру такого удовольствия, как прежде. Ключевые фигуры настолько хорошо справлялись со своими обязанностями, что могли обходиться без его руководства. Как менеджеру ему было приятно сознавать, что он не ошибся, нанимая их на работу. Но их надежность делала его лишним.
В такие дни он часто чувствовал себя символом работника-инвалида.
Фостер закончил телефонный разговор обещанием продолжить его чуть позже. Лаура стояла спиной к нему и смотрела в окно.
– Чему я обязан такой честью? – спросил он. – Обычно ты так занята в рабочее время, что у тебя нет времени даже позвонить мне. Ты пришла ко мне как глава подразделения или как жена?
– Как жена. Ты можешь уделить мне время?
– Безусловно.
Она тяжело переживала его отказ принять проект «Сансаут селект», тяжелее, чем предполагала. После того как она вошла в состав руководства авиакомпании, ее предложения много раз отвергали или проваливали на голосовании, но она легко переносила эти небольшие поражения и в конечном итоге всецело поддерживала принцип подчинения меньшинства большинству.
Но на этот раз все было по-другому – и не без причины. Она дала возможность другим внести в этот проект свой вклад, творческий и информационный, но «Селект» был ее идеей, а Фостер отверг эту идею. Судя по ее настроению в последние пару недель, она восприняла это как личную обиду.
За прошедшее время этот вопрос всплыл всего один раз. На прошлой неделе на совещании руководства Джо Макдональд мельком упомянул о «Селект». Лаура метнула в него предупреждающий взгляд: не упоминай об этом. Больше о проекте не говорили, по крайней мере в присутствии Фостера, и он не думал, что эта тема шепотом обсуждалась за его спиной. Он нигде не видел материалов, которые Лаура использовала для своей презентации. У него было такое чувство, что, поскольку он не подхватил эстафету, все решили, что это дохлый номер.
Он отверг «Сансаут селект», хотя сама перспектива предоставления альтернативных услуг была захватывающей. Втайне от Лауры он сам обдумывал ее и провел собственный анализ растущего рынка, прикидывая, как захватить большую его часть.
Он изучал новые сверхзвуковые авиалайнеры и подумывал о том, не заказать ли их, чтобы организовать элитные чартерные перевозки. Он даже размышлял о том, чтобы организовать дочернюю компанию «Сансаут», как и предлагала Лаура.
Он позволил Лауре некоторое время понянчиться со своим уязвленным самолюбием, делая вид, что не замечает ее уныния. Означает ли этот неожиданный визит в его кабинет, что она начинает выбираться из своего подавленного состояния? Остается лишь надеяться.
– В этот раз ты не принесла мне вина, – сказал он.
Она повернулась и озадаченно посмотрела на него.
– Неужели это было так давно, что ты забыла? Тогда ты удивила меня, устроив ленч прямо здесь, в моем кабинете. Чтобы отпраздновать три месяца со дня нашей свадьбы.
– Четыре месяца. И это было шампанское.
– Правда? Я не запомнил, что мы пили. Но я живо вспоминаю десерт.
– Веселые деньки, – она улыбнулась и скромно потупила взгляд.
– Я скучаю по ним.
Прошло несколько секунд, прежде чем она подняла голову и посмотрела на мужа, на этот раз со всей серьезностью.
– У нас все еще могут быть веселые деньки, Фостер.
– Но не такие.
– Не точно такие. Другие. Но не хуже.
– Я так не думаю, – невесело усмехнулся он.
Она выдержала его взгляд, а затем сказала:
– Я больше не вернусь.
– Не вернешься?
– В тот дом. К Гриффу Буркетту. Я не буду этого делать.
Понятно. Значит, так она хочет отплатить ему за обиду. Сохраняя бесстрастное выражение лица, он сложил руки на коленях, сцепив пальцы.
– Правда?
– Да.
– Почему так вдруг…
– Не вдруг. Я думала об этом с… с последнего раза. Я больше туда не вернусь.
– Это ты уже говорила. Полагаю, я заслуживаю объяснения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127