— Да, пожалуйста! — простонала она. Если бы здесь с ней был Скаут, они развлекались бы уже добрый час. А этому дурню приходится растолковывать каждый шаг.
Руки Буббы легонько сжали ее, затем, убедившись, что ей это приятно — сильнее. Он трогал, тер, нажимал, не веря, что прикосновение к чему-нибудь способно дарить такое блаженство. Он даже набрался мужества провести пальцами вверх и вниз по ее соскам.
— Ммм, Бубба. Ты, похоже, часто делаешь это, — прошептала Присцилла. Она раздвинула ноги, и он буквально вошел в них. Ее пятки уперлись сзади в его бедра и прижали его к ней сильнее.
— Нет, еще ни разу…
— Ну, Бубба, мне-то ты можешь сказать!
— Ни разу! Клянусь, Присцилла. Ты — первая девушка, которую я… полюбил.
— Сильнее, — простонала она. — Сожми их сильнее, Бубба, и иди ко мне…
— Бубба Лэнгстон! — Голос Ма, раздавшийся в ушах Буббы, как гром среди ясного неба, заставил его разжать руки — и он тут же полетел в воду. Если бы Присцилла вовремя не ухватилась за траву, то оказалась бы там вместе с ним.
— Да, Ма? — Скользя на камнях, Бубба выбирался на берег.
— Отцу нужно помочь в фургоне.
— Да, Ма, — ответил он, сдергивая рубашку с куста, на котором ее оставил. Мокрые штаны громко хлюпали, пока он пробирался между деревьев.
Ма, грозная, словно крепость, — каковое впечатление не мог поколебать даже дремавший у нее на руках Ли Коул-мэн, — надвигалась на Присциллу, которая лихорадочно натягивала чулки.
Когда Бубба отошел достаточно далеко, Ма сгребла в охапку волосы Присциллы и рывком поставила ее на ноги.
— Я ращу порядочного парня и желаю, чтобы он остался таким, поняла, девчонка?
— Пустите меня! — закричала Присцилла, отчаянно мотая головой — но тщетно. Хватка Ма не ослабевала.
— Ты просто маленькая потаскушка, я поняла это, когда еще ты первый раз попалась мне на глаза, и я тебе говорю: оставь Буббу в покое.
— Он…
— Он взрослеет и уже почувствовал себя мужчиной, а ты — это ловушка для него, которая принесет ему кучу неприятностей. И я не собираюсь этого допускать.
— Я пожалуюсь матери, что вы позволяете себе так со мной разговаривать!
— Нет, ты этого не сделаешь, просто хотя бы потому, что тогда прекратятся твои забавы со Скаутом.
Присцилла внезапно прекратила сопротивляться, и Ма, понимая, что завладела вниманием девушки, отпустила ее.
— В следующий раз, когда захочешь покрутить хвостом, выбери кого-нибудь другого и оставь в покое Лэнгстонов.
После того как Ма вернула Ли Лидии и вернулась в свой фургон, она обнаружила там Буббу. Она не стала высказывать свои упреки, но по ее глазам сын понял, что она думала о его играх с Присциллой Уоткинс. Бубба сглотнул, его лицо покраснело, он спросил:
— Помочь с ужином, Ма?

X

— Ага. Я, конечно, помню. — Паромщик передал пачку жевательного табака человеку, который интересовался караваном переселенцев.
— Две-три недели назад это было.
Человек откусил приличную порцию табака и запихнул в рот. Отломив еще кусок, он засунул его в карман рубашки, на потом. Паромщик забрал оставшийся табак обратно. При нынешних ценах нельзя было слишком далеко заходить в щедрости.
— Так ты говоришь две-три недели? — повторил человек.
— Да, так. Я это помню хорошо, так как они вынуждены были расположиться здесь лагерем и ждать, пока кончится дождь и река станет безопасной для переправы.
— Не помнишь ли ты кого-нибудь, похожего на ту девушку, которую я описал?
Паромщик стрельнул в реку длинной табачной струей.
— Вроде да. С копной волос — у нее были такие волосы. И с ребенком. Грудничком.
— Грудничок?
— Совсем малютка. Я бы сказал, старше месяца.
Человек ухмыльнулся с дьявольским удовлетворением и посмотрел в сторону арканзасского берега:
— Честное слово — это она.
Паромщик хихикнул:
— Такую, конечно, увидишь — не забудешь. Но все же зачем она тебе, с ребенком и вообще?
Человек пустил в реку отвратительно длинную струю табачной слюны:
— Она — та сука, которая оставила этот шрам на моей голове.
Паромщик уже понял, что его собеседник — один из самых грязных и отвратительных людей, которых он когда-либо видел, и шрам, пересекавший всю его голову и упиравшийся в бровь, только подчеркивал это. Паромщик определил для себя, что это негодяй с головы до ног.
— Я заставлю ее заплатить за это, — сказал человек. Паромщик снял свою широкую шляпу и рукавом вытер потный лоб:
— Ну… Я бы на твоем месте очень бы остерегся мужика, который с ней был. Он…
— Мужика?
Паромщик осторожно отодвинулся — его собеседник становился опасным. Он не хотел неприятностей ни от кого, и меньше всего — от такого типа, которому убить человека просто так, потехи ради, — явно раз плюнуть.
— Ну да… Муж, наверно.
— Она не замужем, — буркнул человек.
— Ну, у нее на руках был ребенок, и она ехала в фургоне, с мужчиной, поэтому я и подумал, что они женаты. Я это помню, потому что где-то на полпути она вдруг испугалась и кинулась в фургон. Поднялась небольшая паника, даже лошади занервничали. А мужик тот бросился за ней, и они оставались внутри фургона весь остаток переправы.
Глаза, черные и угрожающие, обшаривали противоположный берег. Паромщик опять сплюнул, в глубине души чувствуя облегчение, что собеседник не имеет ничего против него. Но увести женщину у того здоровенного усатого парня с горящими глазами — дело не из легких.
—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127