— Знаешь, что было бы действительно здорово? — спросила она, внезапно оживившись. — Я, наверное, сейчас сниму туфли и поболтаю в воде ногами. Мы, девочки, не такие счастливые, как мальчишки. Мы не можем раздеться до трусов и купаться, где только вздумается.
Бубба, как зачарованный, смотрел, как она, развязав тесемки, стащила туфли. Задрав юбку, она начала снимать чулок. Все тело Буббы одеревенело, когда ее руки спустили чулок от колена до щиколотки. Наконец с чулком было покончено, и, увидев ее обнаженную белую ступню и голень, Бубба решил, что сейчас скончается.
Зажмурившись, она опасливо погрузила ногу в быстро бегущую воду речки. Затем, сладострастно приоткрыв глаза, лениво облизнула языком губы. Бубба, застонав, двинулся в ее сторону, зайдя при этом по пояс в воду.
— Присцилла.
Не обращая на него внимания, она начала снимать второй чулок. Наконец ее юбки оказались подобранными до пояса, а ступни болтались в прозрачной воде.
— Это почти так же здорово, как кое-что еще — правда, Бубба?
Бубба уже плохо соображал и не понял смысла ее вопроса.
— На моей тоже есть волосы.
Она недоверчиво усмехнулась.
— Вовсе и нету.
— Есть.
Он стоял от нее всего в нескольких дюймах, и, болтаясь, ее ступня то и дело задевала его бедра и перед его штанов. О Боже, он точно сейчас умрет!
— Вот, видишь?
Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть его грудь.
— Да, теперь вижу. Есть несколько волосков — вот, и вот… — Она посмотрела на его пылающее лицо, по-прежнему прикрывая глаза ресницами. Понизив голос до мурлыкающего шепота, она спросила: — А ты чувствуешь, как они растут там? Какие они на ощупь?
Язык Буббы точно распух во рту и, казалось, разучился двигаться. Даже если бы от этого зависела его жизнь, он сейчас не смог бы и плюнуть. Но тем не менее хрипло выдавил:
— Потрогай — увидишь.
В глазах Присциллы загорелся победный огонь; она оглянулась через плечо.
— А если я потрогаю, ты никому не скажешь? Даже своему противному братцу?
— Клянусь, — отозвался он, вложив в это слово всю преданность апостола, присягающего верховному божеству.
— Ну хорошо. — Протянув руку, она поднесла ее к груди Буббы, но в последний момент отдернула. — Нет, не могу! Боже, она убьет его!
— Можешь! — умолял он. — Просто потрогай.
— Очень жестоко заставлять меня делать так, Бубба Лэнгстон, — сказала она с упреком.
Но Бубба зашел уже слишком далеко, чтобы осознать, что ему намеренно отводят роль соблазнителя. Он чувствовал в эту минуту лишь обжигающее прикосновение пальцев к его груди. Тело его словно налилось белым пламенем; мужская сила безжалостно натягивала мокрые штаны. Если бы вода не доходила ему до пояса, она бы увидела, как велика ее власть над ним. Как раз в этот момент ее ступня коснулась его промежности.
— О, Бубба, — произнесла она, закрыв глаза и дав пальцам продвинуться чуть подальше. — Тебя так приятно трогать. Ты настоящий мужчина.
— Да?
— Ах. — Со вздохом сожаления она убрала руки. — Но я не должна была позволить тебе уговорить меня делать это. Я вся горю.
— И ты… тоже?
Она кивнула, отчего ее светлые, пшеничного оттенка волосы рассыпались по плечам.
— Наверное, мне придется обрызгать себя водой, чтобы остыть немножко.
Нарочито отводя взгляд от его затуманенных глаз, она небрежным движением расстегнула две верхние пуговицы на платье и наклонилась к воде, убедившись, что ему хорошо видна ее грудь, почти вываливавшаяся из лифа. Набрав воду в пригоршню, она плеснула на грудь, давая ей стечь по платью.
— Ой! — взвизгнула она. — Я не думала, что она такая холодная. — Она продолжала лить воду пригоршнями на себя, пока перед ее платья не намок и не прилип к телу.
Выпрямившись, она с насмешливым удивлением взглянула в широко раскрытые глаза Буббы. Проследила за его взглядом — до самой своей груди. Мокрый хлопок плотно облепил ее, и от холодной воды соски набухли и торчали — все, как она задумала.
— Ой, не надо! — вскрикнула она, закрывая грудь руками. — Не смотри на меня так, Бубба! У тебя глаза так блестят, что мне страшно.
— Это ты смотришь на меня, — тупо произнес он.
Постепенно она опускала руки, глядя, как они рассчитанно-лениво скользят по полушариям грудей, а кончики пальцев гладят напрягшиеся соски.
— Я? Ах, Бубба, нехорошо так пользоваться беспомощностью девушки — но что сделано, то сделано.
Он стоял, не в силах оторвать взгляд от ее груди и не видел, что губы ее побелели от досады. Парень безнадежно туп, это ясно. Если бы Скаут в первые часы привала не отправился в город, она бы не сидела здесь с этим чурбаном, который, видно, понятия не имеет, для чего у него в штанах эта штука. Но сама она знала — и с трудом могла сидеть от охватившего ее желания.
Его, похоже, надо подбодрить.
— Я ведь тебя тоже трогала, — сказала она, добавив в голос слезу. — Но ты ведь не будешь презирать меня за это, да, Бубба? — Носок ее ступни нырнул вниз, и нога прижалась к пуговицам на ширинке Буббы.
Его голубые глаза смотрели в упор на нее.
— Ты сказала, что сделано — сделано.
Она снова облизнула губы, убедившись, что он это видел. Похлопав ресницами, она выжала пару слезинок.
— Ты настоящий тиран, Бубба. Но обещай, что ты никому не скажешь.
— Клянусь, — повторил он, впиваясь глазами в выступающие соски, которые не могло скрыть мокрое платье. Его руки неуклюже поднялись из воды.
— Я… намочу тебе платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127