Демонстрируя типично женскую беспомощность, эта светская львица в роскошном белом платье робко жалась к Гельмуту. За всю свою жизнь Ривз еще никогда не испытывал такой бешеной злобы и ревности.
На его глазах Гельмут склонил голову, намеренно приблизив свое ухо к ее рту. Губы Джордан едва коснулись уха лощеного блондина, однако Ривз живо представил, какое блаженство испытал бы сам, окажись на месте этого богатея. Она прошептала что-то, и Гельмут коротко ответил:
— Разумеется, милая.
Ривз полез в карман за другой линзой, но рука его наткнулась на один из светофильтров. При виде того, как Гельмут снова припал губами к полуоткрытому рту Джордан, пальцы фотографа конвульсивно сжались. Он даже не почувствовал, как ломающееся стекло режет его пальцы.
Только вытащив руку из кармана, Ривз заметил кровь. Она лилась так обильно, что он поспешно схватил салфетку с ближайшего стола. А Гельмут в это время делал еще одно объявление, теперь уже, как оказалось, по просьбе своей невесты:
— Дамы и господа, поскольку сегодня вечером здесь присутствуют только друзья и нет репортеров, Джордан просит, чтобы вы не сообщали прессе о нашей предстоящей свадьбе. По понятной причине она хочет, чтобы весть о нашей помолвке попала в печать не раньше, чем она сама сообщит об этом своим родителям в Соединенных Штатах.
Толпа потекла мимо Ривза, обсуждая сенсационную новость. Кое-где слышалось восторженное аханье, — какая же это идеальная пара. Ну просто принц и принцесса из сказки! Он наблюдал, с какой грацией и благосклонностью принимает Джордан многочисленные поздравления и пожелания счастья. Какая-то упитанная матрона, сплошь закованная в драгоценности, заключила невесту в медвежьи объятия. Поверх обширного женского плеча на него смотрели полные отчаяния глаза Джордан. Джордан, которую он совсем недавно считал своей!
Черт бы ее побрал! Волшебные серые кружочки с синими ободками выражали сейчас сожаление и мольбу.
Эти широко распахнутые глаза были полны страха. Эта незащищенность женщины обезоруживала. Но как могла она сделать из него круглого идиота, а потом смотреть на одураченного влюбленного такими глазами? С ее стороны это было верхом бесстыдства! И он приложил все силы, чтобы его собственный взгляд оставался все таким же ледяным. Однако его холодность и безразличие были напускными. Даже теперь Ривз не знал, что скорее сделал бы: ударил ее наотмашь по лживым губам или повалил на пол, чтобы прямо здесь заняться с нею любовью, утоляя дикую жажду, от которой невыносимо ныла его плоть…
Джордан устало опустилась на обитый атласом стул эпохи Людовика XIV и отсутствующим взглядом уставилась в мраморный пол. Разглядывая свои серебристые босоножки, она заметила, что один из ремешков докрасна натер ей мизинец. Ей захотелось немедленно сбросить с ног тесную обувь и пройтись по прохладному полу босиком — как прошлой ночью. Прошлой ночью, которая казалась теперь такой далекой…
Медленно подняв взгляд, она заметила стайку горничных и официантов, которые торопливо убирали мусор, оставшийся после великосветской вечеринки. Кто-то вытирал тряпкой пролившееся шампанское, другой вытряхивал содержимое хрустальных пепельниц в медное ведерко. Прислуга нагружала подносы грязными тарелками.
Ривз и Гельмут, стоя у банкетного стола, о чем-то оживленно толковали. Бросив в рот несколько орешков, Ривз запрокинул голову и от души расхохотался. Очевидно, Гельмут сказал ему что-то остроумное.
Интересно все-таки, каким образом она, Джордан Хэдлок, умудрилась поставить саму себя в столь незавидное положение? Ей даже в голову не пришло спросить Ривза, с какой целью он приехал в Люцерн. А разве такой вопрос не был бы логичен? Ведь если бы он хоть словом обмолвился, что собирается готовить материал о крупном швейцарском предпринимателе… Ну почему разговор ни разу не зашел о теме его фотоочерка? Ах, если бы, если бы…
А что, собственно, случилось бы, узнай Ривз прошлой ночью о том, что она как-то связана с Гельмутом Экхердтом? Имело бы это для него хоть какое-то значение?
Гельмут был на десять лет старше Ривза, обладал богатством, по сравнению с которым заработки фотографа казались жалкими грошами, и притягивал к себе всеобщее внимание, граничащее с преклонением. Однако теперь, наблюдая за ними двоими, Джордан видела, что Ривз бестрепетно общается с Гельмутом как с равным. Богатство и могущество промышленника не вызывали в нем ни грана благоговения.
Оба мужчины отличались красотой. Гельмут был классическим блондином, портрет которого вполне мог украсить рекламный плакат, призывающий туристов совершить поездку в Альпы. Благодаря многочасовым тренировкам и стараниям личного массажиста его тело было поджарым и мускулистым.
Что касается тела Ривза, то оно казалось напитанным природным здоровьем, для поддержания которого не требовалось никаких особых процедур. Его движения были грациозными и непринужденными, выдавая в нем недюжинную силу. Он был американцем до мозга костей, и его полнокровная, грубоватая красота словно соединяла в себе черты тех, кто когда-то пересек океан для того, чтобы начать завоевывать Новый Свет.
Джордан любовалась каждым его жестом. Его раскатистый смех, протяжный мягкий голос наполняли ее сладким трепетом. С нежностью, рожденной приятными воспоминаниями, она наблюдала, как он кладет в сумку свою камеру, тщательно закрыв объектив защитным колпачком, протягивает руку, прощаясь с Гельмутом. Но что это? Его пальцы были замотаны салфеткой, на которой проступали какие-то пятна. Неужели кровь?
Минувшей ночью эти чуткие руки ласкали ее, заставляя повиноваться каждому их движению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55