– Возвращение Ринка очень много значит для Лауры Джейн и Хейни, нашей экономки, – спокойно сказала она. – Они рады, что он снова дома. Если, конечно, в такие дни вообще уместно говорить о радости.
Сплетницы буквально на лету ловили каждое ее слово.
– И сколько же он здесь пробудет? У него ведь большой бизнес в Атланте. Мы все теперь, наверное, кажемся ему такими жалкими и ничтожными, как и сам наш городок.
– О, нет. Ринк любит Уинстонвиль. Тут его корни. Самим своим названием наш городок обязан предкам Ринка. И Укромный уголок всегда будет его домом.
Аппетиты хищниц разгорелись еще больше. Они придвинулись поближе, словно намереваясь вгрызться своей жертве в глотку.
– Да, но ведь с тех пор, как вы вышли замуж за мистера Ланкастера, это и ваш дом. А может, вы намерены жить там все вместе? Большой дружной семьей?
– Вот именно, – холодно улыбнулась Каролина. – Большой дружной семьей.
– Это замечательно! – с энтузиазмом заверещали сплетницы.
– Передавайте привет Саре, – сказала Каролина матери своей одноклассницы. – Я слышала, она снова стала матерью.
– Да, это уже четвертый ребенок. – Бесцветные глазки с завистью впились в стройную фигуру Каролины. – Какая жалость, что мистер Ланкастер не подарил вам ребенка! Маленький ангелочек служил бы юной маме утешением в ее горе.
Каролина никогда в жизни не сталкивалась с таким лицемерием. В другой момент это ее, наверное, позабавило бы, но сейчас это замечание вконец вывело ее из себя.
– Но зачем Каролине ребенок, Фло? – подала голос миссис Харпер. – У нее есть Ринк. Он ее утешает. И еще Лаура Джейн, милейшее создание, сущее дитя.
– Ах да, Ринк! Ну конечно! Я совсем забыла о Ринке и его бедной сестре.
– Мне пора. До свидания! – торопливо сказала Каролина и устремилась прочь.
Усилием воли она все же заставила себя купить все необходимое, хотя единственным ее желанием было поскорее выскочить на улицу и уехать. Каролина чуть не плакала от обиды и унижения.
При жизни Роско никто не смел так с ней разговаривать. Знакомые неизменно выказывали почтение супруге Ланкастера, пусть зачастую оно и было показным. Однако судя по всему, на вдову Роско это уже не распространялось. Она опять стала для них Каролиной Доусон. Похоже, ей так и не смыть с себя клеймо дочери пьяницы. Она может жить как святая, но, помня о ее происхождении, все в городе все равно будут подозревать ее в смертных грехах и предосудительных поступках.
Почему, почему она не может уехать подальше от этих ограниченных, самодовольных людишек?
По той же причине, что и Ринк. Ее корни тоже здесь. Это и ее родной город. И пусть Ринк принадлежит к сливкам общества, а она – к дну, но корни эти не менее крепкие. Какая вопиющая несправедливость – с самого рождения закреплять за человеком его место под солнцем, лишая всякой надежды изменить это! Выходит, неважно, что она фактически является директором процветающей фабрики? И окончила колледж… А может, ее успехи лишь распаляют их зависть?
Но тогда зачем ей терпеть все это?! Почему бы не уехать туда, где ее никто не знает?
«Ответ ясен – из-за Укромного уголка», – честно призналась себе Каролина.
Сколько она помнила себя, столько мечтала жить в Укромном уголке. Но теперь, когда Ринк получит его в наследство, куда ей деваться? Может, действительно лучше уехать из города и не возвращаться сюда?
Нет… Она снимет дом в Уинстонвиле и снова будет мечтать об Уголке. Потому что расстаться с ним навсегда невозможно. Для нее это гибель. Для нее это единственное место, где она хотела бы и могла жить.
За ужином Каролина сидела, не проронив ни слова. Ринк настоял, чтобы они ужинали в парадной гостиной – ему хотелось отметить подписание выгодного контракта. Хейни и Лаура Джейн весело щебетали, но Каролине после сцены в супермаркете было трудно разделить их радость.
Поймав на себе вопросительный взгляд Ринка, Каролина постаралась встряхнуться и к концу ужина немного оживилась.
Вечером она решила немного прогуляться. Вечер выдался прохладный. Ветерок тихо шелестел листвой. Каролина села на качели, висевшие на большом ореховом дереве в дальнем конце парка. Это было ее любимое место. Рядом еле слышно струилась в ручье вода. Стволы деревьев поросли серебристым мхом. Еле касаясь мыском туфли мягкой зеленой травы, Каролина лениво раскачивалась взад и вперед, мысли ее блуждали далеко.
Но покой ее вскоре был нарушен. Длинная тень отделилась от дерева и неслышно приблизилась к ней.
– Что случилось, Каролина?
– Господи, в твоих жилах явно течет индейская кровь! Только индейцы умеют ходить так бесшумно.
– Я пришел не для того, чтобы обсуждать, у кого какая кровь. Отвечай, что случилось?
– Как ты узнал, что я здесь?
– Какая разница? – Ринк ухватился за веревки и остановил качели. – Так что же случилось?
Она беспокойно заерзала.
– Ничего.
– Не притворяйся. Скажи мне правду.
– Это правда.
– Послушай, я не сойду с этого места, пока не выясню, в чем дело. Учти, к ночи у здешних москитов просьшается зверский аппетит. Так что если не хочешь стать добычей для кровопийц, лучше признайся, из-за чего ты расстроена. Что-нибудь на фабрике стряслось? Или я в чем-то виноват?
– Будь проклят этот город! – в сердцах воскликнула Каролина, спрыгивая с качелей.
Ринк от неожиданности выпустил из рук веревки и попятился. Вспышка Каролины застала его врасплох.
– Чем тебе наш город не угодил?
– В нем слишком много подлых глупых людишек.
Ринк тихо рассмеялся:
– Неужели ты только сейчас об этом узнала?
– Нет. Я знала это с тех пор, как научилась ходить и ковыляла рядом с мамой, которая развозила по домам на тележке чистое белье своим клиентам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66