Ли не вмешивалась в дискуссию. И она не чувствовала никакой обиды из-за того, что они говорили так, будто ее здесь нет. Ей и самой казалось, что она не здесь Ее мысли далеко, на безлюдном шоссе, куда ей совсем не было нужды забираться на последних месяцах беременности.Разве не он тогда сказал ей эти слова, мягко пожурив ее за безрассудство? «Ты самая мужественная женщина из всех, кого я знаю». И одарил ее белозубой улыбкой, особенно выделяющейся на фоне его загорелого, обветренного лица. Щетина. Голубые глаза. Смеющиеся глаза. Сочувствующие глаза. Лоб, перевязанный платком, как у индейца. Над повязкой – густые пряди темных волос. После этого он никогда больше так не повязывался. Ей даже пришлось сказать ему, что он ей нравится в таком виде и, возможно, когда-нибудь, когда они отправятся на корт…Этого «когда-нибудь» теперь может уже не быть. Господи, что же она наделала?В тот знойный день на пустынном шоссе, объятая страхом и болью, она доверилась ему раз и навсегда. Он был для нее случайным встречным, но она вверила ему свою жизнь. А теперь, когда она стала его женой, почему она должна ему не верить? Теперь, когда она знает, что он за человек, когда она полюбила его, как она могла поддаться этому страху? Разве любовь не сильнее страха?«Ты самая мужественная женщина из всех, кого я знаю. Твой муж будет тобой гордиться».Нет, не будет. Он не может гордиться женой, которая отослала его на смертельный риск без единого слова любви и ободрения. Без единого поцелуя или прикосновения. Он не может больше думать, что она его любит. Во всяком случае, речь больше не идет о том самоотречении и самопожертвовании, которое предполагает истинная любовь и на которых только и держится настоящий брак – в точном соответствии с произносимыми пред алтарем клятвами принимать друг друга со всеми достоинствами и недостатками. Что, если он и впрямь подумает, будто она больше его не любит? Что, если с ним что-нибудь случится и он никогда больше не узнает…– Поверни назад, – вдруг сказала она. Лоис резко прервала свою скрипучую лекцию о том, каких глупостей наделала Ли, и, обернувшись, в изумлении уставилась на дочь.– Что?Не обращая внимания на недоуменный взгляд матери. Ли обратилась к отцу:– Папа, пожалуйста, поверни назад. Я возвращаюсь.– И не думай, Харви, она не соображает, что делает. Дорогая… – с сочувствием начала было Лоис, – Или развернись, или выпусти меня из машины. Если надо, я пойду с Сарой назад пешком. Я решила быть с родителями Чада, пока он не вернется.– Харви, ты не станешь этого делать, – сказала Лоис. Когда она поняла, что машина уже развернулась, то переключилась на Ли:– Ли, это к лучшему, что так получилось. Если ты останешься с ним, то будешь мучиться всю жизнь.– Я буду больше мучиться без него. Верно, Сара? – спросила Ли у малышки, а та смотрела на нее с выражением, которое можно было принять за одобряющую улыбку. – Ведь без него мы с тобой пропадем, да?– Тогда я умываю руки, – сказала Лоис. – Не жди, чтобы я…– Никто от тебя ничего и не ждет, Лоис. А теперь помолчи.Лоис вытаращила на мужа глаза, беззвучно шевеля губами. Она одарила дочь еще одним ядовитым взглядом, но Ли спокойно выдержала его, пока мать не отвела глаза в сторону. Тогда Лоис выпрямилась и сидела нарочито прямо до самого конца, глядя перед собой и не проронив больше ни слова в праведном гневе.– Спасибо, папа, – сказала Ли, выбираясь с заднего сиденья, когда машина остановилась.Харви Джексон вытащил ее вещи из багажника и поставил на крыльцо.– Как бы то ни было. Ли, Чад твой муж. Ты поступаешь правильно.– Да, я знаю, – сказала она, целуя отца в щеку. Нагнувшись, она сказала в окно:– До свидания, мама.Ответа не последовало, но она и не ждала. Мать скоро отойдет. У Лоис приступы обиды никогда не бывают долгими.Ли попрощалась с родителями и повернулась к дому. Диллоны ждали ее в дверях. Амелия, широко улыбаясь, подошла и взяла у Ли Сару. Стюарт извинился, что не может помочь ей с вещами. Когда он оперся на костыль, Ли заметила, что он без протеза. Ли поспешила в дом.Несмотря на сопротивление Амелии, Ли помогла ей закончить уборку.– Я всех их – официанта, цветочника – всех попросила завтра прийти и все доделать, – сказала Амелия. – Из-за отъезда Чада они отнеслись с пониманием.Они мыли бокалы в кухне. Стюарт смотрел футбольный репортаж, держа Сару на коленях.– Амелия, я предала Чада, – сказала тихо Ли. – Когда ему больше всего нужна была моя поддержка, я бросила его. Он, должно быть, совершенно разочаровался во мне.– Он понимает и любит тебя. Ли, и несмотря на то, как ты себя вела перед его отъездом, он знает, что ты его любишь.Всем сердцем желая в это поверить. Ли повернулась к свекрови:– Вы так думаете?Амелия похлопала ее по руке.– Я знаю! Я не хочу быть назойливой свекровью и совать нос не в свои дела, но если тебе надо выговориться, я сумею тебя выслушать.Мужество, которое обнаружила в себе Ли, было подвергнуто испытанию, когда по кабельному телевидению стали показывать репортажи о пожаре в Венесуэле. Это был бушующий ад, сопровождающийся такой утечкой горючего, что сообщения о пожаре шли первой строкой в выпусках новостей.К счастью, на несколько дней Ли отвлеклась работой в торговом центре, где она снимала рождественские украшения и наблюдала за их упаковкой. Работница, которую она наняла себе на замену на время своего медового месяца, на следующий день после Нового года, была вынуждена уехать из города. Пуансеттии завяли, и на их место были доставлены другие цветы, которые следовало рассадить.Жители загородных особняков сами снимали и убирали на хранение украшения. Для такой уборки в доме Чада Ли наняла двух студентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56