– Откуда бы механику по самолетным двигателям знать таких роскошных, богатых женщин? Интересно, насколько близко они знают его?»Но жена Буббы с приятельницами были не единственными, кому нравился Чад. Выходившая из ресторана пожилая чета остановилась возле их столика, и женщина воскликнула:– Чад, мой милый мальчик! Ну, как ты? – Она крепко обняла его и расцеловала в обе щеки, – Я так давно тебя не видела! Где ты был? Все работаешь? Как мама? Я только вчера говорила мужу, что уже миллион лет не встречалась с твоими родителями. Нынче все так заняты… Наш городок был намного лучше, пока сюда не понаехал всякий сброд. Представляешь себе, я совсем не вижу старых друзей!..– Мистер и миссис Ломаке, позвольте представить вам Ли Брэнсом, – вежливо перебил ее Чад.– Очень приятно, – едва успела вымолвить Ли, прежде чем дама начала очередной монолог.– О, какая прелестная женщина! Ничего удивительного, за Чадом всегда девушки ходили хвостом. Мои ребята даже ему завидовали. Да, Чад всегда был милым мальчиком, таким красивым, но никогда не задавался! Хороший мальчик, я всегда это говорила, правда, отец? Чад Диллон – хороший мальчик.Но «отцу» так и не удалось вставить слова, прежде чем словоохотливая жена вывела его из ресторана.– Я прошу у тебя прощения, – проговорил Чад. – Вот что бывает, когда знаешь слишком много людей. Никакой личной жизни.– Ну что ты, все хорошо, – еле слышно произнесла она.– Нет, не хорошо, я хотел побыть с тобой наедине. – С минуту его глаза смотрели на нее, и она обнаружила в глубине их страстное томление. – Ты больше ничего не хочешь?Ей почти удалось доесть говядину и немного поклевать салат из капусты с жареным картофелем, но к хлебу она даже не притронулась.– Да, все было так вкусно, но я уже сыта, – сказала она.– Тогда пойдем отсюда. Разве что ты предпочитаешь целоваться в общественных местах, – многозначительно добавил он.Мурашки побежали по ее коже, все тело объяла сладкая истома. Она неловко вылезла из-за стола, поддерживаемая за локоть. Он заплатил по счету в кассе, расположенной в старомодной будке. Там продавались сигары, жвачка, таблетки от желудка, леденцы, дорожные карты, брелки и керамические пепельницы в форме броненосца.Они вернулись к торговому центру. Чад остановил машину как можно ближе от входа.– Когда твой олень начнет свой полет?– В воскресенье накануне Дня благодарения.– Накануне?– Да. Понимаешь, пятница и суббота после Дня благодарения – это дни, когда совершается максимальное количество покупок. Рождественское убранство должно быть готово к этому времени, чтобы создать у покупателей хорошее настроение. А поскольку монтаж производится, только когда магазин закрыт, то это, конечно же, будет воскресенье.– Вы совсем как эльфы, которые являлись в полночь и шили башмаки сапожнику и его жене.– Ты знаешь эту сказку? Он изобразил обиженный вид.– Мамочка рассказывала мне на ночь сказки, как все мамочки на свете. Чем я хуже других?– Ты был таким милым мальчиком, – пропела Ли голосом миссис Ломаке. – Очень хорошим мальчиком.Чад застонал.– Должен тебе сказать, что я собираюсь сменить имидж, по крайней мере, с тобой. Прямо сейчас.Он взял ее голову и притянул к себе.– Боюсь, ты не оценила усилий, которых мне стоило мое сегодняшнее воздержание. Во время обеда все мои мысли были только об одном.Его губы, были теплыми, жадными, требовательными. Он ждал, что она ответит на его ласку, и не ошибся. Губы Ли раскрылись при первом его прикосновении, и все чувства, все мечты, которые она силилась подавить, с новой силой ожили в ней. Поцелуй воспламенил все ее существо. Движения его языка подчинялись причуде, капризу, он жил словно сам по себе, но главное, что им двигало, – была страсть.Он оторвался от ее рта, провел губами по щеке и прошептал на ухо:– Ты по-прежнему считаешь меня хорошим мальчиком? – Его дыхание возбуждало ее не меньше, чем жадные, ищущие губы.– Нет, – еле слышно выдохнула она. – Нет.Он взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал ладонь. Сердце бешено стучало у нее в груда.– Я не знал, как ты отнесешься к моему вчерашнему появлению. Поэтому я и не позвонил. Боялся, что ты откажешься видеть меня.– Напрасно.– Я не хотел рисковать, я должен был увидеть тебя.– Зачем, Чад, зачем?!Большим пальцем он поглаживал пульсирующую жилку у нее на запястье. Вновь поднеся ее руку к губам, он снова заговорил, обжигая дыханием ее пальцы:– Потому что с тех пор, как мы расстались в больнице, я не мог думать ни о ком, кроме тебя.– О женщине, у которой принимал роды?– Нет. – Теперь его беспокойные пальцы теребили мочку ее уха. – О женщине, с которой я мечтал познакомиться поближе. О той, что, наверное, чувствовала себя опустошенной после всего, что с ней произошло. Господи, ну и вид у меня был в тот день. Ты, должно быть, до смерти перепугалась?– Только сначала. Ты был так добр ко мне.– Ты была такой красивой.– Я выглядела ужасно.– Ты выглядела, как произведение искусства.– Картина Дали.– Делла Роббиа. Я сказал тебе об этом тогда и повторяю сейчас. С каждой нашей встречей ты становишься все желаннее для меня.Он снова приник к ее губам, словно выпивая ее до дна. Она была не властна над собой, не могла сопротивляться мягкому напору его губ. Когда он оторвался от ее уст и приник к шее, все ее тело сотрясала дрожь, она чувствовала, что слабеет, что кружится голова. Он нежно гладил ее – по спине, по бокам, опасно приближаясь к груди. Вот его палец прикоснулся к мягкому бугорку.– Чад, – пролепетала она, задыхаясь и отталкивая его. – Я… мне нужно на работу! – Она старалась не смотреть на него, нервно поправляя одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56