– Нет. А теперь подай мне джинсы.По-прежнему сидя на краю постели, он протянул руку. Джейнэллен были знакомы эти упрямо сжатые челюсти и желваки на небритых щеках; она подала ему джинсы, а потом, встав на колени, помогла продеть в штанины босые ступни.– Смотри, как раздулась лодыжка, – озабоченно проговорила она. – Ты можешь наступать на ногу?– Врач мне посоветовал этого не делать, – отрывисто сказал он. – Помоги мне.Она поддерживала его, пока Кей, опираясь только на левую ногу, натянул на бедра джинсы. Застегивая ширинку, он улыбнулся ей озорной улыбкой, перед которой не могли устоять даже самые добродетельные женщины.Джейнэллен не могла представить, сколько их поддалось магическому очарованию ее братьев, и в первую очередь Кея. Она часто грезила, как будет баловать многочисленных племянников и племянниц, но мечта оставалась только мечтой. Кей обожал женщин, причем самых разных. Но ничто не свидетельствовало о том, что он скоро угомонится, связав себя брачными узами.– А ты ловко умеешь надевать на мужчин штаны, – заметил он шутливо. – А снимать-то умеешь? Я очень на это надеюсь, – добавил он.– Замолчи!– А все-таки?– Нет! – Она почувствовала, что у нее загорелись щеки. Кей всегда заставлял ее краснеть.– А почему нет?– Меня это не интересует, вот почему, – отрезала она. – Кроме того, никто пока не очаровался моей привлекательной внешностью.– Не вижу в ней ничего плохого, – настаивал он.– И привлекательного тоже.– Потому что ты вбила себе в голову, что ты некрасивая, и одеваешься соответственно. Ты такая… – Он неодобрительно показал на ее строгую блузку. – Такая застегнутая на все пуговицы.– Я… на все пуговицы?– Именно так. Тебе надо расстегнуться. Расстегнуть все пуговицы и крючки. Дать себе волю, сестренка.Она изобразила негодование.– Я, как старая дева, отказываюсь слушать подобные ужасные вещи.– Старая дева! Какая еще… Послушай меня, Джейнэллен. – Указательным пальцем он почти касался кончика ее носа. – Послушай, ты совсем не старая.– Но и не первой молодости.– Ты на два года моложе меня. Значит, тебе тридцать четыре года.– Ты немного ошибся.– Ладно, тридцать три. Тебе до старости еще ой как далеко. Бабы в наши дни ждут до сорока, чтобы родить детей.– Сомневаюсь, чтобы им понравилось, как ты их называешь.– Самое главное, чтобы ты меня поняла, – настаивал он. – Ты даже еще не достигла полного расцвета своей сексуальности.– Кей, прошу тебя.– И единственной причиной, почему ты еще «девушка», если это действительно так…– Это так.– Что ж, можно только пожалеть… Единственной причиной является то, что ты сторонишься любого мужчины, который еще только подумывает, а не пошарить ли у тебя в трусиках.Джейнэллен, онемев от его грубости, молча уставилась на брата. Она работала среди мужчин восемь часов в день, пять дней в неделю и, случалось, в субботу и воскресенье. Как правило, язык этих людей сочный и красочный, но они его придерживали, если поблизости оказывалась мисс Джейнэллен. А когда ее подчиненные к ней обращались, то их речь могла считаться образцом вежливости.И конечно, Джоди убила бы на месте любого мужчину, позволившего себе вульгарно выражаться в ее присутствии или в присутствии ее дочери. Как ни странно, Джоди сама обладала довольно обширным набором непристойностей и ругательств и пользовалась ими, не замечая этой своей слабости.Джейнэллен хорошо знала, что своей манерой держаться она возводит невидимую стену, препятствуя непринужденному дружескому общению с другими людьми. Она считала свою застенчивость серьезным недостатком. Это налагало на нее печать отчужденности и подтверждало, что она не привлекает мужчин на любом уровне отношений, включая дружбу. Она даже не могла быть запанибрата в мужской компании, хотя выросла вместе с Кларком и Кеем.Она не столько обиделась, сколько поразилась непристойному замечанию, хотя в какой-то мере брат ей польстил. Кей, правда, не догадывался о ее чувствах.– Черт возьми, – бормотал он с раскаянием и гладил ее по щеке. – Прости меня. Я не хотел сказать ничего плохого, но ты слишком строга к себе. Ради Бога, смотри на вещи проще. Радуйся жизни. Возьми на год отпуск и поезжай в Европу. Веселись. Шуми. Скандаль. Только не замыкайся в себе. Жизнь слишком коротка, чтобы хмуриться. Она проходит мимо тебя.Джейнэллен улыбнулась, взяла его руку и поцеловала.– Извинения приняты. Ты не хотел меня обидеть или оскорбить мои чувства. Но ты ошибаешься, Кей. Жизнь не проходит мимо меня. Моя жизнь здесь, и я ею довольна. Я очень занята и просто не представляю, что бы я делала в другом месте, даже если меня там ждет любовь или что-то еще. Согласна, моя жизнь кажется серой по сравнению с твоей, но это моя жизнь. Ты перекати-поле. А я домоседка, меня не привлекают ссоры, шум и скандалы. – Она положила руку ему на плечо. – Я не хочу с тобой спорить в первый день твоего приезда после того, как Кларк… – Она не смогла продолжать. Сняла руку с его плеча. – Пойдем вниз. Кофе уже готов.– Прекрасно. Одна-две чашки не помешают перед встречей со старушкой. Когда она обычно встает?– Старушка уже встала.В дверях комнаты стояла их мать Джоди Такетт.
Бови Кейто проснулся от того, что кто-то с силой толкал его в бок носком ботинка.– Эй ты, вставай.Бови открыл глаза и перевернулся на спину. С трудом он вспомнил, что ночевал в кладовой бара «Под пальмой», самого шумного, буйного и обшарпанного бара из шумных, буйных и обшарпанных баров по обеим сторонам узкого шоссе на окраине Иден-Пасс.Недавно нанятый уборщиком, Бови выполнял большую часть своей работы после двух часов ночи, когда бар закрывался, а в это время он закрывался, если оказывалось мало посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23