Зи обошла палату, доливая воду в вазы с цветами, полученными не только от Тейта, но еще от многих людей, имена которых Эйвери ничего не говорили. Поскольку о родных Кэрол не было до сих пор сказано ни слова, она заключила, что таких у нее нет. Единственной ее семьей были родные мужа.
Нельсон и Тейт принялись обсуждать ход предвыборной кампании. Казалось, эта тема занимает их двадцать четыре часа в сутки. Когда прозвучало имя Эдди, она сразу представила себе мужчину с гладко выбритым лицом и в безукоризненном костюме. Он дважды навещал ее, оба раза вместе с Тейтом. Этот человек, постоянно поддерживающий бодрое настроение во всех окружающих, произвел на нее приятное впечатление.
Брата Тейта зовут Джек. Он старше и какой-то нервный. А может, ей так показалось, поскольку когда он приходил, то все время извинялся за жену и дочь, которые не смогли приехать с ним вместе.
Эйвери уже знала, что жена Джека Дороти-Рей постоянно недомогает, хотя об изнурительной болезни речи не было. Фэнси, по-видимому, для всей семьи являлась яблоком раздора. Из отрывочных реплик Эйвери знала, что ей уже достаточно лет, чтобы иметь водительские права, но не так много, чтобы жить отдельно. Вся семья жила в одном доме где-то в часе езды от Сан-Антонио. Теперь она припоминала, что в репортажах о Тейте Ратледже говорилось о ферме и загородном доме. По всем признакам, семья Ратледжей имела деньги, а значит, и соответствующий вес и влияние.
В разговорах с ней все были дружелюбны и корректны. Они тщательно подбирали выражения, с тем чтобы не доставить ей никаких волнений. Но ее больше интересовало то, что крылось за этими вежливыми словами.
Она изучала выражение их лиц, которые, как правило, были насторожены. Улыбки всегда были сдержанные и несколько натянутые. Родные Тейта обращались с его женой учтиво, но в их взаимоотношениях были подводные течения. Здесь не все было гладко.
– Вот красивое платье, – сказала Зи, возвращая мысли Эйвери к происходящему в палате. Она распаковывала вещи, привезенные Тейтом из дома, и развешивала их в шкафу. – Может, завтра, когда придет Мэнди, наденешь его?
Эйвери слегка кивнула.
– Ты еще не закончила, ма? По-моему, ей надо отдохнуть. – Тейт подошел к постели и заглянул ей в глаза. – Завтра у тебя трудный день. Сейчас тебе, наверное, лучше отдохнуть.
– Ни о чем не тревожься, – сказал Нельсон. – У тебя все идет хорошо, как и следовало ожидать. Пойдем, Зи, оставим их вдвоем.
– Пока, Кэрол, – сказала Зи.
Они вышли. Тейт снова присел на край постели. Он выглядел усталым. Как бы ей хотелось набраться смелости и коснуться его рукой, но она не решалась. Он никогда не прикасался к ней – только чтобы утешить, когда видел, что она расстроена. В этих прикосновениях не было любви.
– Мы приедем во второй половине дня, после дневного сна. – Он вопросительно замолчал. Она кивнула. – Жди нас около трех часов. Я думаю, будет лучше, если мы с Мэнди придем вдвоем. Никого брать с собой не будем. – Он отвернулся и неуверенно вздохнул. – Не могу представить, какова будет ее реакция, но прошу тебя, Кэрол, учти, что ей пришлось пережить. Я знаю, тебе досталось еще сильнее, но ты – взрослый человек. У тебя больше сил справиться с этим. – Он снова встретился с ней глазами. – А она всего лишь маленькая девочка. Не забывай. – Выпрямившись, он улыбнулся. – Впрочем, я уверен, что все пройдет нормально.
Он поднялся, чтобы уйти. Как всегда, когда он прощался, на Эйвери накатила паника. Он стал для нее единственной ниточкой, связывающей ее с внешним миром. Он был ее единственной реальностью. Уходя, он уносил с собой ее мужество, оставлял одну, охваченную страхами и всеми покинутую.
– Отдохни и хорошенько выспись. До завтра.
На прощание он провел пальцами по ее руке, но не поцеловал. Он никогда ее не целовал. Конечно, ее и целовать-то пока было почти некуда, но, подумалось Эйвери, муж все же мог бы найти способ поцеловать жену – при желании, разумеется.
Она смотрела ему в спину, пока он не скрылся за дверью. Со всех сторон нахлынуло и охватило ее одиночество. Единственным способом побороть его были мысли. Часы бодрствования она проводила, думая о том, как сообщит Тейту Ратледжу, что она – не та, кем он ее считает. Его жена Кэрол наверняка погребена в могиле под именем Эйвери Дэниелз. Как ему сказать об этом?
И как сказать ему, что кто-то из его близких собирается его убить?
Наверное, тысячу раз за последнюю неделю она пыталась убедить себя, что ее таинственный посетитель привиделся ей во сне. Причиной галлюцинации могло стать что угодно. Ей было бы легче поверить, что этого зловещего визита на самом деле не было.
Но она знала, что это не так. Он был. В голове ее так же отчетливо звучал его голос. Она отлично помнит текст. Угрожающие слова и интонации неизгладимо врезались ей в память. И он не шутил. В этом не могло быть сомнений.
Это должен был быть кто-то из Ратледжей, поскольку в реанимацию допускают только ближайших родственников. Но кто именно? Ни один из них, казалось, не испытывал к Тейту никакой злобы, наоборот, его все обожали.
Она стала перебирать всех по очереди. Отец? Невероятно. Было очевидно, что и отец и мать души в нем не чают. Джек? Не похоже, чтобы у него был зуб на младшего брата. Эдди хотя и не был кровной родней, но воспринимался всеми как член семьи, а дружеские отношения между ним и Тейтом были видны невооруженным глазом. Она еще не слышала голосов Дороти-Рей и Фэнси, но тот, который с ней говорил, явно принадлежал мужчине.
И в то же время этот голос не принадлежал никому из ее недавних посетителей. Тогда как этот незнакомец проскочил в палату?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22