Расправив нижние юбки, Присцилла села на маленький круглый стульчик перед туалетным столиком. На нем стоял трельяж, позволявший ей рассмотреть себя со всех сторон. Она пуховкой попудрила шею, плечи и грудь.— Так у тебя что — отпуск? Джейк грубовато усмехнулся:— Да нет. Мне просто надоело смотреть на перекати-поле да на пыль. Я взял и уехал.— И что собираешься делать?Что он собирался делать? Ну поболтаться, пока не подвернется работа. Именно этим Джейк и занимался большую часть своей взрослой жизни. Он мог бы заработать деньги на родео, и ему хватило бы на жизнь и на лошадь, поиграть в покер и отдохнуть где-то вроде «Сада Эдема».— А сколько перегонов ты сделал, Джейк? Я уже со счету сбилась, вспоминая, сколько раз ты возвращался в Форт-Уэрт после бросков на север.— Да я сам сбился со счету. Я ходил в Канзас-Сити несколько раз. Один раз дошел до Колорадо. Не понравилось. Чертовски холодно.Он скрестил руки за головой, с вожделением глядя на ее затвердевшие соски.Она запустила пальцы в баночку из толстого стекла, извлекла оттуда хорошую порцию какого-то крема и покрыла им груди. Потом почти с любовью втерла, поглаживая.— А что ты, Присцилла? Давно стала тут хозяйкой?— Уже пять лет.— И во сколько тебе это обошлось?"Во много часов, проведенных на спине, — хотела сказать она. — Много часов с потеющими толстопузыми фермерами, которые жаловались на жен и, не желая больше иметь детей, отказывались выполнять супружеские обязанности; с грубыми ковбоями, воняющими скотным двором». Сначала Присцилла работала в Джефферсоне, на самой границе. Но когда через тот город прошла железная дорога, она подалась в Форт-Уэрт, где сходились все пути из разных штатов, в шумный город, наполненный ковбоями, стремящимися поскорее потратить деньги, заработанные на перегоне скота.Присцилла следила за своей репутацией и сполна отрабатывала деньги клиентов. Иногда даже больше, чем они ей платили. И на нее всегда был спрос. Она постоянно экономила, а когда собрала достаточно, пошла к банкиру, своему преданному клиенту, и заставила его тайно оформить покупку салуна. Они выкупили его у бывшей хозяйки и превратили в дом удовольствий высшего класса, привлекающий не только горластых ковбоев, но и тех, кто нанимал их на работу. С банкиром Присцилла расплатилась за два года, и никаких финансовых проблем с заведением, расположенным на территории городка, известного как Хеллз-Хаф-Эйкр, у нее не было, если не считать гнева «добропорядочной» общины.— Если тебе нужна работа, могу нанять тебя вышибалой, или будешь следить за карточным столом.Джейк рассмеялся и поставил пустой стакан на столик рядом с диваном.— Нет, спасибо, Присцилла. Я ковбой. Меня стены давят. И потом, если я стану тут торчать все время, твои девицы будут постоянно в возбуждении. А мы ведь не можем такое допустить?Присцилла нахмурилась, облачаясь в черное атласное платье. Яркое перо в волосах она заменила на черное, украшенное искусственным бриллиантом. У Джейка Лэнгстона стало тесно в штанах. Заметив это, она улыбнулась. У него там всегда было слишком тесно. Когда дело доходило до мужской работы, он, конечно, проявлял себя самым лучшим образом.Присцилла украдкой взглянула на него, натягивая длинные черные кружевные перчатки по локоть. Да, он теперь зрелый мужчина и чертовски хорош собой. Неудивительно, что у него такое самомнение. В молодости у Джейка были светлые волосы, теперь стали цвета спелой пшеницы, правда, по бокам есть светлые пряди, привлекающие внимание женщин, которые тянутся к нему, как бабочки к пламени свечи.Он сильно загорел, и за долгие часы, проведенные им на воздухе, кожа его приобрела медный оттенок, подчеркивающий голубизну глаз. Резкие морщины сбегали вниз, к уголкам рта. Но они не портили Джейка, а, напротив, придавали ему шарм, больший, чем в молодости.В нем ощущались сила, загадочность и опасность. Казалось, за его ленивой ухмылкой скрыта какая-то тайна. Ухмылка намекала на то, что это тайна дурного свойства и Джейку до смерти хочется ею поделиться. А петушиный гонор был своего рода вызовом, особенно искушающим женщин.Присцилла помнила мальчика, которого когда-то соблазнила. Их встречи были жаркие, частые, неистовые. А как сейчас? Он наверняка уже многому научился.— Ты задержишься в Форт-Уэрте?— Сегодня я еду на восток. Ночным поездом. Ты помнишь Коулменов? Их дочь завтра выходит замуж.— Коулмен? Тот, что ехал в соседнем фургоне? Росс? Не так ли? — Присцилла прекрасно знала, о ком идет речь, но ей хотелось подразнить его, как и Джейку ее. Давняя игра, которую они затевали при каждой встрече. — А как зовут ту женщину? На которой он из милости женился?— Лидия.— Ах да, Лидия. Без фамилии. Меня всегда интересовало, что она скрывает. — Вынув пробку из хрустального флакончика с духами, Присцилла провела ею за ушами, вокруг шеи и по груди. — Я слышала, у них хорошо идут дела на ранчо, они, кажется, держат лошадей.— Да. Точно. Моя мать живет на их земле. И мой младший брат Мика.— Тот малыш?— Ну, сейчас он взрослый. Один из лучших коневодов, каких я видел.— А что с ребенком мистера Коулмена? С тем, которого Лидия кормила грудью до того, как они поженились?Джейк задумался, нет ли злобного намека в словах Присциллы. Наконец ответил:— Это Ли. Они с Микой два сапога пара. Всегда шум поднимают.Присцилла осмотрела себя в зеркале и поправила прическу.— И у них есть дочь на выданье?Джейк ласково улыбнулся:— Что-то вроде того. В последний раз, когда я видел ее, она ходила с косичками. Постоянно таскалась за Ли и Микой, умоляя позволить ей объезжать норовистого жеребца.— Что, девчонка-сорванец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20