Небо было чистым, солнце палило вовсю. Кирстен – яркое синее бикини и солнцезащитные очки размером с два чайных блюдца – неподвижно лежала на спине в шезлонге, но Рэйлан чувствовал, что она не спит.
– Я вас искал, – соврал он, перед этим налюбовавшись ею с террасы.
Он сел на краешек другого шезлонга, широко раскинув босые ноги и сцепив руки между колен.
– Почему вы не работаете?
– Что-то нет настроения.
– Как так?
Ее глаза под темными стеклами оставались закрытыми. По тому, каким движением она сменила позу, Рэйлан понял, что его общество неприятно.
Ну уж черта с два, миссис Кирстен! Мы поговорим об этом, хотите вы того или нет.
– Погода сегодня отличная. – «Неужто это я, звезда Голливуда, ляпнул такую банальность?»
– В это время года в Ла-Иолле всегда такая. Чувствуя себя полным идиотом, но не в силах ничего с собой поделать, он не отрываясь смотрел на ее плавно вздымающуюся грудь. Крем для загара придал коже блеск. Живот был вогнут, образуя ложбинку между двумя возвышениями по бокам. Треугольный холмик, как младенец, покоился в колыбели бедер. На внутренней стороне бедра притаилась маленькая родинка. Рэйлан много бы дал за возможность поцеловать ее.
Последовала длинная пауза. «Была не была», – подумал он и спросил:
– Вы расстроены тем, что случилось ночью? Кирстен выпрямилась, опустила ноги и сняла очки. Ее лицо было таким же строгим, как и единственное произнесенное слово.
– Да.
– Почему?
Она боролась с волнением. И Рэйлан решил, что сейчас будут слезы.
– На моем месте вы не расстроились бы?
Вставая, она сорвала со спинки шезлонга рубашку и накинула ее на себя. Ветер вырывал рубаху, а нетерпение и раздражение мешали ей вдеть руки в рукава.
Рэйлан следом за ней вошел в кухню.
– Нам надо поговорить об этом, Кирстен.
– Где Элис? Ах да, она же собиралась в деревню. Я сейчас сделаю апельсиновый коктейль. Когда-нибудь пробовали? Очень вкусно.
Болтая о всяких пустяках, Кирстен готовила напиток, но делала это до того неловко, что чуть не выронила графин со свежим апельсиновым соком, когда доставала его из холодильника. Кубики льда выскользнули и рассыпались по полу. Жестяная банка с сухой смесью никак не хотела открываться. С трудом сдерживая слезы раздражения, она принялась отдирать крышку зубами.
Наконец все необходимое было положено и налито в миксер, но когда Кирстен нажала на кнопку включения, ничего не произошло. Она нажала на кнопку раз десять, но, кроме сухого щелчка, ничего не получалось.
– Черт! Что случилось с этой штукой?
– Не включена в розетку. Это спокойное объяснение сработало как детонатор. И бомба ее гнева взорвалась.
– Вам кажется, что вы очень умный, да? Эдакий прорицатель. А не убраться ли вам к чертовой матери из моего дома?
Не вступая в перепалку, он позволил ей отдаться этой вспышке эмоций и загнать самое себя в угол отчаяния и жалости. Но это уже заходило довольно далеко. Рэйлан мягко взял ее за плечи.
– Кирстен, это неразумно.
– Разумно! – вскричала она, оттолкнув его руки. – Почему вы не можете просто оставить меня в покое?
– Потому что нам надо поговорить о случившемся в вашей спальне.
Она вытянулась в струну и безжизненным голосом проговорила:
– Ничего не случилось. Это отрицание очевидного вывело его из себя. Рэйлан угрожающе выставил вперед подбородок.
– Вы были в моих объятиях. Трудно назвать это «ничего».
Кровь отхлынула от ее лица. Даже губы побелели, и она покачнулась, как деревце на ветру. Стон, вырвавшийся из груди, поразил Рэйлана в самое сердце – столько в нем было тоски.
Не думая ни секунды, он прижал ее к себе что было сил и поцеловал в голову.
– Простите меня, Кирстен. Это было жестоко. Вы не заслужили. Простите мне мои слова.
Она ослабла в его руках, доверив им свое беспомощное тело.
– Я не могу говорить об этом, Рэйлан. Прошу вас, забудьте все.
– Не просите меня. Я не могу забыть.
– Вы должны.
– Я не могу! – повторил он с жаром. Ответа не последовало. Она опустила голову. Рэйлан целовал ее в висок, а жаждал целовать ее губы, – Вы стыдитесь?
Она вдруг принялась биться головой ему в грудь, как профессиональная плакальщица на похоронах.
– Стыжусь? Стыжусь? Конечно, я стыжусь. – Кирстен оттолкнула его, вызывающе запрокинула голову и вытерла слезы. – А как вы думали? Я просыпаюсь среди ночи и понимаю, что лежу в ваших объятиях, целую вас, ласкаю… Ласкаю вас как любовника.
– Я помню, Кирстен.
Его голос звучал чисто, спокойно и нежно. Оба вдруг вспомнили ту крошечную капельку, которую она обнаружила на самом кончике его мужского естества – ту единственную жемчужину, что растаяла у нее на губах, когда он прокричал ее имя, и она мгновенно осознала, что происходит.
Кирстен повернулась к нему спиной и в смущении низко склонила голову. Ему захотелось поцеловать тоненькую шею, выглядевшую так беззащитно.
– Прошу вас, забудьте об этом, Рэйлан.
– Вряд ли я смогу. Да и вы тоже.
Она резко повернулась и даже притопнула ногой в бессильном гневе.
– Не обольщайтесь. Не вас я ласкала. Я ласкала Чарли.
Однажды на съемках вестерна ему пришлось испытать на своей спине плеть из колючей проволоки. Сильнее боли он не знал. До сих пор. А теперь ее слова ужалили больнее той плети. Собрав всю свою волю, он сел на высокий табурет у кухонной стойки и скрестил лодыжки за нижним обручем.
– Доделайте ваш коктейль, – сказал он, похвалив себя за самообладание в минуту, когда его единственным желанием было разбить вдребезги стеклянные стены дома этого чертова Демона Рамма.
Выключив смеситель, Кирстен разлила густую холодную жидкость в два высоких бокала и протянула ему один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46