Берк не расположен был сейчас болтать, но он боялся, что, если не нарушит напряженного молчания, у него челюсть треснет от натуги.
– Вам приснился кошмар?
– Не совсем, – ответила она. – Скорее… Хотя, пожалуй, да, это можно назвать кошмаром.
– Страх задохнуться?
Он почувствовал, как она кивнула.
Догадаться об этом было нетрудно.
– Чем это вызвано?
Она молчала очень долго, он решил, что ответа не дождется. И вдруг она заговорила, слегка запинаясь:
– Мне было двенадцать лет. Он был одним из постоянных клиентов Анджелы. Я с раннего возраста знала, что, когда в дом приходят мужчины, я должна сидеть тихо. Не плакать. Не капризничать. Ни о чем не просить и не привлекать к себе внимания. Я старалась быть по возможности незаметной, сначала – боясь наказания, потом – боясь быть замеченной. Я искренне мечтала стать невидимкой.
Но этот не давал мне прохода. Он дразнил меня, отпускал замечания, которых я сначала не понимала, а потом стала понимать слишком хорошо.
Однажды ночью она привела его с собой. Было очень поздно, я уже спала, но их смех меня разбудил. Они были, конечно же, накачаны, и продолжали свои игрища, не обращая на меня внимания. Через какое-то время они утихли, и я снова заснула.
Не знаю, сколько прошло времени. Проснись я хоть чуточку раньше, я сумела бы убежать от него. Но, когда я открыла глаза, он уже был на мне и закинул мне руки за голову. На мне были трусики и маечка. Рубашку он задрал мне на лицо.
Берк закрыл глаза. Он не шевелился.
Помолчав, она продолжала тем же отстраненным голосом:
– Я к тому времени уже начала развиваться. Грудь и все такое… Он шептал ужасные вещи. Изо рта у него отвратительно пахло, он меня щипал, я не могла дышать. Он полез мне под… В общем, мне было очень больно. Я старалась высвободиться, но лицо было закрыто, и я не могла дышать.
Она тяжело задышала и положила левую руку на грудь. Вновь накатившая паника скоро утихла.
– Проснулась Анджела и увидела, что он делает. Она подняла крик и выгнала его.
– Она сообщила в полицию? Его арестовали? Они одновременно повернули головы. Реми как-то странно посмотрела на него.
– Анджела рассердилась не на него. На меня. И отлупила за то, что я заманила ее дружка к себе в кровать.
– О Господи.
– Мне повезло, что она проснулась прежде, чем он сделал что-то ужасное. Но этот случай натолкнул ее на мысль, что мне уже пора работать. Я думаю, она полагала, что проституцией ребенок мог бы заработать больше, чем воровством. Мне она этого никогда не говорила, но я уверена, что она считала именно так. Я ловила на себе ее задумчивые взгляды.
После той ночи я стала ложиться в кровать с кухонным ножом. Двух ее приятелей я как следует полоснула, другим хватило одного вида ножа. Но я знала: кто-нибудь из них обязательно меня изнасилует, это вопрос времени.
А потом Анджела забеременела. Она была в дикой ярости: она сообразила только тогда, когда поздно было делать аборт. Она стала больше торговать наркотиками, ведь теперь не было заработка от танцев и от… другого. Когда родилась Фларра, она поручила мне заботиться о ребенке, а сама вернулась к работе. Таким образом, ее планам насчет меня не суждено было сбыться. Я была счастлива.
– Но неужели никто не вмешался? Существует же Общество по защите детей?
– К нам регулярно приходила женщина из социальной службы, – сухо подтвердила Реми. – Она покупала у Анджелы наркотики до тех пор, пока на службе не узнали и не выгнали ее. Замены так и не нашлось.
Берк прикрыл глаза рукой. Почти все его детство прошло без отца, но, насколько он помнил, проблемы в его жизни были такие: вовремя сделать уроки и содержать в относительном порядке свою половину комнаты, которую он делил с братом. Мать у них была ласковая и добрая, хотя ей, конечно, приходилось одной нелегко.
Реми же каждый день приходилось бороться за выживание. Ублюдок, пристававший к двенадцатилетней девочке, оставил ей в наследство ночной кошмар, патологический страх перед удушьем, вечную неуверенность в себе. Эта история объяснила Берку, почему она прикрывала руками грудь.
Хотя нет, не сходится. Она надевает платья с низким вырезом и наряды, подчеркивающие ее пышный бюст.
Опустив руку, он сел и посмотрел на Реми.
– Зачем вы рассказали мне все это? Хотели, чтобы я вас пожалел?
– Да. Но мне все равно, верите вы мне или нет.
– Главное, чтобы не приставал, верно?
– Идите к черту, – сердито буркнула она. В первый раз он услышал от нее ругательство, и его это отрезвило. Он верил ее рассказу. Он три раза видел, как она начинала психовать, если дело касалось ее груди. Да и вообще, разве такое выдумаешь? Слишком уж кошмарная история. Немного смягчившись, он спросил:
– Ну хорошо, зачем вы все-таки мне это рассказали?
– Потому что вы мужчина, сковавший меня наручниками, – парировала она. – Я уже была жертвой. И мне это не нравилось. Я не хочу быть вашей жертвой, мистер Бейзил.
– Я вас обидел?
– Обидел? – Она недоверчиво рассмеялась. – Вы что, ничего не понимаете? Для опытного полицейского вы что-то не больно сообразительны. Да, вы меня не били, не насиловали, не морили голодом. Но неужели вы всерьез думаете, что такой брезгливый человек, как Пинки, возьмет меня назад?
– А почему, черт побери, вы хотите, чтобы он взял вас назад? – заорал он, разозлившись. – Вы у него в самом настоящем рабстве! Я и не знал, что такое существует в современном мире. Господи Боже, почему вы так хотите остаться с этим сукиным сыном?
– Вы думаете, я не пыталась убежать? – воскликнула она. – Пыталась. Один раз. Я накопила денег на автобусный билет. Да, мистер Бейзил, не смотрите на меня так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118