А от кашля хорошо помогает мать-и-мачеха и марьянник. Моя приемная мать выучила меня некоторым заклинаниям над травами…
Внезапно она смутилась и покраснела, не осмеливаясь взглянуть на Тьодхильд. Наверное, хозяйка дома окажется против старых целебных средств, раз она исповедует новую веру в своей церкви.
– Угощайся солониной, Гудрид, – громко сказала Тьодхильд. – Потом я покажу тебе наш двор и место, где ты сможешь приготовить свои отвары, пока вещи не распакованы. Мне-то самой тяжело наклоняться к огню.
Гудрид с облегчением перевела дух и встретила одобрительный взгляд Торстейна сына Эрика. Может, ее пригласили в дом, не дожидаясь остальных, потому что видели в ней будущую невестку? Мысли об этом были и у нее, и у Торбьёрна! А Торстейн был так добр.
Она отвернулась и обвела взглядом зал: он был великолепен, с обшитыми деревом стенами и прямыми столбами, подпирающими крышу, с ровным утрамбованным полом. Она похвалила дом и добавила, что он выглядит совсем новым.
– Да, – довольно ответил Эрик, – этот дом построен прошлым летом, когда старый сгорел. Одна глупая служанка Тьодхильд оставила дверь открытой, а сама пошла за материалом для своего ткацкого станка, и злые духи ворвались внутрь.
– А я и не знала, что в Гренландии столько древесины, – сказала Гудрид, оглядывая широкие доски на стенах.
– Да, с древесиной здесь неплохо. Многое из того, что ты видишь, прибило к берегу у Бревенного Мыса. Именно там вы с Торбьёрном и построите себе дом.
Сердце в груди у Гудрид замерло. Их новый дом будет совсем поблизости! Ей поскорее хотелось покончить с ужином. Тьодхильд наконец поднялась из-за стола, и все поблагодарили ее за ужин.
А Гудрид вслед за Тьодхильд и Торстейном вышла на залитый солнцем двор, тогда как Эрик остался на своем почетном сиденье. Солнце слепило ей глаза, и доносившиеся со двора звуки стучали в голове, пока Тьодхильд вела ее мимо дома и амбаров, прямиком к бурому крутому утесу, с которого открывался чудесный вид на внутренную часть фьорда. Тьодхильд показала рукой на зеленую косу, которая тянулась перед ними.
– Там будет твой дом, Гудрид. Эрик держал эту землю незанятой как раз для такого случая. Когда вы выкорчуете и сожжете кустарники, там будет славное пастбище, а в серединной бухточке найдется место для лодки. Отсюда тебе не видно, но к юго-востоку от Бревенного Мыса прямо из ледника берет свое начало речка. Ты быстро поймешь, что лучше тебе держаться подальше от течения в устье реки: вода там прямо как в котле кипит. А теперь пойдем, я покажу тебе свою усадьбу.
Тьодхильд шла медленно, величественно, и Гудрид не спеша могла помечтать, как она будет помогать по хозяйству в Братталиде, когда будет жить здесь. У Тьодхильд была опытная домоправительница Хальти-Альдис, и Гудрид сама могла убедиться в этом, видя надежные запасы молока и еще мясо и рыбу, подвешенные над очагом. Похоже, что прислуги и рабов на дворе хватало, ибо все вокруг было ухоженным и прибранным. Над всем царило такое спокойствие, что никто бы не подумал, что хозяин и его жена с некоторых пор не уживаются вместе.
Взглянув на кладовые, где Тьодхильд хранила шерсть и лен, она направилась к небольшой церковке, стоявшей на возвышении к югу от главного дома. Невдалеке журчали два ручья, сбегая по отлогому склону, образуя собой речку, и Гудрид пришло в голову, что Тьодхильд и Эрик сами похожи на эти ручьи. Разница в том, что они не хотят слиться в одно целое. Так что главной трудностью для Гудрид в Братталиде будет примирение со старой верой Эрика и новой – Тьодхильд.
Прежде чем войти в церковь, Тьодхильд перекрестилась и оставила за собой западную дверь открытой. При свете из этой двери, да еще маленького окошка в восточной стене Гудрид различила красноватые плиты из песчаника, которыми был выложен пол, и большую шкуру белого медведя, лежащую перед полкой с маленьким крестом и лампой. Гудрид сразу перекрестилась и обвела глазами все это уютное треугольное помещение церкви, покрытой дерном.
– Как здесь красиво! – сказала она Тьодхильд. – Никогда не видела такой огромной медвежьей шкуры…
– Да, медведь этот пару зим назад повадился к нам на двор. Эрик не хотел убивать его. А дерево, из которого сделана церковь, называется красной березой. Не так давно мы купили его у купцов с норвежского корабля. Лейв возвращался домой и заметил людей, потерпевших кораблекрушение в шхерах возле берегов Гренландии. Он взял их с собой, а следующей весной отправился назад, за их древесиной, которую они везли на корабле. Им она уже не понадобилась: они слишком долго ждали помощи в шхерах и вскоре после того, как оказались у нас, умерли. Эрику не понравилось, что Лейв отдал мне эту древесину на строительство церкви, но Лейв сознавал свой долг, тем более что именно он привез с собой священника.
– А где теперь ваш священник? – спросила Гудрид.
Тьодхильд села на скамью и сделала Гудрид знак, чтобы та села рядом с ней.
– Я расскажу тебе и об этом тоже. Лейв отправился к королю Олаву сыну Трюггви в Норвегию, после того как погостил у вас с Торбьёрном в Исландии. В то время в Норвегии было много доблестных исландцев, и король Олав уговорил некоторых из них взять с собой назад в Исландию святых отцов, чтобы обратить язычников в новую веру. Король удерживал Кьяртана сына Олава и многих других сыновей хёвдингов в качестве заложников, но Лейв никогда не беспокоился о себе, ибо когда стало известно, что король захватил его, то следующее норвежское судно, которое бы поплыло в Гренландию, точно нашло бы там свою смерть. Король Олав – мой друг, и он хотел, чтобы мы тоже приобщились к истинной вере, а потому он попросил Лейва взять с собой в Гренландию английского священника, ученого мужа, твердого в вере, но вспыльчивого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131