Второго августа, пополудни, князь Федор со своим полком благополучно прибыл на мордовский рубеж, к месту расположения русского войска и был немало удивлен тем, что здесь увидел: на огромной поляне, с трех сторон окруженной лесом, а сзади омываемой рекой, в беспорядке было разбросано множество шалашей и шатров; возле них дымились костры, а в промежутках стояли телеги, с грудами наваленного на них оружия и доспехов. День был знойный, – полуголые люди бродили меж шатрами, спали, растянувшись в тени деревьев, или, сидя кучками в холодке, бражничали и орали песни; река и берег были полны купающимися, – там стоял такой крик и гогот, что, подъезжая к лагерю, Федор Андреевич услышал его за много верст. Все это весьма мало походило на воинскую стоянку, а скорее напоминало табор мирных кочевников, менее всего помышляющих о возможной встрече с противником.
«Ну и дела, – брезгливо подумал князь Федор. – Не ждал и увидеть такое в войске у князя Дмитрея! Ведь ежели налетят татары, тут никто и оружия своего сыскать не успеет, как всех посекут. Хоть бы уж стан свой поставили на том берегу, под защитой реки, а то нет, – вылезли на вражью сторону да и поразомлели, ровно свиньи в болоте!»
Между тем к голове звенигородского отряда, остановившегося на берегу реки, начали отовсюду стекаться любопытные, пошли обычные приветствия и расспросы. Предоставив отвечать на них своим дружинникам, Федор Андреевич спросил у одного из подошедших боярских детей – где стоит шатер великого князя Дмитрия?
– Князя великого Дмитрея Ивановича с нами нету, – ответил боярский сын. – Он еще из Нижнего воротился в Москву. А набольшими воеводами у нас князь Иван Дмитриевич Суждальский да родич его князь Семен Михайлович.
– Стало быть, что не московская рать тут стоит? – с облегчением спросил князь Федор.
– Вестимо, нет! Рать это суждальско-нижегородская, да еще с нами полки: владимирский, переяславский, юрьевский да муромский. Сила такая, что небось на три Арапши хватит, не то что на одного, – хвастливо добавил боярский сын, бывший уже в заметном подпитии. – А москве тут и делать неча!
– Так вы, значит, не на Мамая вышли?
– Нет, княже. Мы тут поставлены заслоном против царевича Арапши. Он со своею ордой ныне сбирался напасть на Нижний, да, видно, прознавши про нашу силу, поджал хвост. А Мамай что? – Дай срок, мы и Мамаю себя покажем!
– Ну, добро, – промолвил Федор Андреевич, досадуя на себя за то, что, не проверив полученных слухов, пришел сюда по пустому делу, – доколе еще ты покажешь себя Мамаю, покажи-ка мне шатер князя Ивана Дмитриевича.
– Шатер показать недолго, только князя Ивана Дмитриевича в сей час нету: он, с самого ранья, выехал со своими боярами на олений гон. Тута оленей пропасть, но близко к стану их, вестимо, пораспужали, надобно теперь отъезжать подале. Должно, к вечеру ловцы воротятся.
– Так… А кто же тут покуда за старшого?
– Князь Семен Михайлович. К нему, коли хочешь, сведу.
– Сведи, будь ласков.
В шатре у князя Семена дым стоял коромыслом: тут шла веселая пирушка. Сам хозяин и с ним человек десять бояр и воевод сидели на скамьях и чурбаках вокруг уставленного яствами и питиями стола и, видимо, давно предавались чревоугодию: почти все были без кафтанов, лица у многих побагровели, разговор то и дело прерывался раскатами пьяного смеха; вокруг стола, на полу, всюду валялись обглоданные кости и пустые баклаги.
На вошедшего князя Федора сперва никто не обратил внимания, и только когда он подошел вплотную к столу, все разом смолкли и с удивлением уставились на его богатырскую фигуру.
– Хлеб да соль, – промолвил Федор Андреевич. – Жа-
лею, что помешал вашему веселию: надобно мне видеть князя Семена Михайловича.
– Вот я сам, – отозвался коренастый человек лет сорока, с холеной рыжей бородой, сидевший напротив входа. – А ты что, гонцом ко мне, что ли? От кого?
– Нешто так уже я похож на гонца?
– Клянусь Богом, не похож нимало! А коли ты не гонец, то, должно быть, сам Святогор, вставший из земли, чтобы помочь нам побить татар!
– Теперь ты угадал наполовину, – усмехнулся князь Федор. – Я и вправду пришел помочь вам побить татар. Только не Святогор я, а князь Федор Звенигородский.
– Князь Федор Андреевич?! Из Литвы? – воскликнул удивленный Семен Михайлович. – Не обессудь, для Бога, никогда прежде не доводилось мне тебя видеть, потому и не признал. А слыхал о тебе немало. Какая же судьба привела тебя в этот край и как ты нашел наш стан?
– Принесли нам весть, будто по призыву Московского великого князя вся Русь ныне сбирается здесь, чтобы ударить на Орду. Ну, пришел и я со своим полком, да вот вижу тут совсем иное. А стан ваш найти немудрено: такой в нем крик стоит, что за десяток верст слыхать.
– А мы ни от кого и не таимся! Не как тати ночные, а как честные воины стали мы здесь, чтобы не допустить в русские земли разбойника Арапшу. И что ни больше будем шуметь, – сильнее он нас станет бояться! Вот он хотя и не шумит, а мы небось все о нем знаем: стоит он ныне на Волчьих Водах, верст будет полтораста отсюда, а дальше ни-ни! Потому от скуки и коротаем время как можем… Да ты, сделай милость, садись вот сюда, – захлопотал князь Семен, расчищая гостю место рядом с собой. – Откушай и повеселись с нами, за трапезой и побеседуем!
– Благодарствую, княже, как-нибудь иным разом. А сейчас мне недосуг: люди мои стоят еще на походе и ждут, что я им скажу.
– Сегодня воскресенье, день праздничный, – заплетающимся языком сказал один из сидевших за столом. – Сам Господь назначил его для отдыха и для веселия. А люди что? Прикажи им такоже пить да веселиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72