Он – прощалыга!
– Раз вещи оставил, значит, вернётся или напишет…
– А ну его… Возиться с ним! – и Фёдор начал сильно ругаться. – Принимай! Не примешь? Так я бабе велю выкинуть в озеро!..
В доме кузнеца, под лавкой, Меньшиков обнаружил новенькую двустволку с начинавшими ржаветь стволами – не чищены после стрельбы, – и резиновый плавательный костюм. Зная решительный характер Фёдора Григорьевича, Меньшиков взял вещи, спасая их от неминуемого потопления.
Приласкав свою маленькую приятельницу Шуру-Сашуру, он навёл разговор на Заклинкина. Оказалось, что проявление толиной «любознательности» имело свидетеля. Шустрая змейка сообщала папаниному и своему другу:
– А этот длинный дядька с усиками, что у дяди Фёдора жил, сюда приходил и чемодан-то дяди Николая открывал!
– А как же ты это видела, хозяйка? Ты здесь была? – удивился Евгений Геннадьевич.
– Нет, я с улицы смотрела.
– А он чего-нибудь взял?
– Брал в руки бумажку, посмотрел и назад положил.
– А ты никому не говорила?
– Нет, я забыла…
– Ну и ладно, умница! Дядька просто ошибся…
Человек больших практических знаний и опыта, раздумывая над скудными данными и наблюдениями, относящимися к Заклинкину, Меньшиков разводил руками: «Всё, вроде, пустое… Ниточек не то что на верёвочку, на тонкий шнурочек не наберётся. Хотя бы стащил что из чемодана! Нет, пустое дело! Взял бумажку, назад положил… Уехать сильно торопился – вещи забыл… Чорт же его знает! Мало ли какие чудаки по свету шатаются. Жаль, что не видел я его!..»
А Заклинкин, ещё в то время когда он сидел на колхозной пшенице и с облегчением ощущал стремительное увеличение расстояния между собой и «проклятым» председателем лебяженского колхоза (а ведь как хорошо всё шло!), проклинал свою забывчивость. Не раз вспоминал он и в поезде об оставленных в Лебяжьем ружье и плавательном костюме.
Здесь школа Андрея Ивановича Щербиненко оказалась недостаточной. Почему же? Потому что одно дело – это рассуждать об опасности далёкой, незримой, ощущаемой только разумом. Послушен разум и гонит неприятную мысль. Так легко быть храбрым.
Но очень и очень большим, глубоким и чёрным кажется глазок пистолетного дула, гуляющий в крепкой чужой руке перед носом! Это целая бездна! И, чтобы остаться спокойным, глядя смерти в лицо, нужно иметь и душу, и такие свойства души, которых ни за какие деньги не купишь, – ни на какую валюту!
Глава четвёртая
НА ЗЕМЛЕ

1
Чем южнее, чем ближе к тропикам, тем стремительнее происходят смены дня и ночи. Зори коротки. Быстро всходит солнце и быстро заходит. День сменяется ночью, и ночь уступает дню без сумерек, без мягкой прелести вечерних и утренних часов. Безлунные ночи непроглядно черны. Днём же расплавленным свинцом льёт солнце беспощадный жар.
В среднеазиатских же пустынях, за несколько минут до захода, солнце собирает над собой лёгкие перья облаков, и, всё небо на западе сияет чудной игрой ежесекундно меняющихся красок. Но оглянитесь назад. Вы увидите, как от голых исполинских гор на пустыню шаг за шагом идёт мрак.
Но в наших широтах смена ночи и дня происходит по-иному.
Вот наступает утро.
Смутные пятна строений, деревьев, кустов начинают приобретать очертания. Тёмное небо слегка бледнеет. Звёзды тускнеют. Глаз вновь обретает возможность ощущать перспективу. На озере – лёгкий туман приподнимается и вновь падает вниз. Пискнула пташка. Минута – ей ответит другая. И, вдыхая свежий воздух, не успеешь заметить, как стало светло. Восток розовеет, желтеет, и вдруг вспыхнет – сверкнули лучи и вышло оно, наше родное, доброе красное солнышко! Все ему рады: «День пришёл! За работу!»
А дышится как на рассвете, а бодрость какая! Ну как тут не жить, не любить, не творить?!
* * *
Для своего второго «урока» Алексею Фёдоровичу председатель колхоза выбрал подобное раннее утро:
– Нравится вам у нас, Алексей Фёдорович?
– Очень нравится!
– А вы у нас подольше поживите. Через неделю кончим с уборкой зерновых. Дела пойдут помельче, будем посвободнее. Начнём гулять всем районом! У нас для начала три свадьбы сыграют, – потом у соседей!..
Павел Иванович ехал в полевой стан и вёз с собой Алексея Фёдоровича после его дежурства на озере Большие Мочищи.
– Вы вот подумайте, Алексей Фёдорович, есть у нас поговорка одна, груба, да верна! Вы ведь не курите? Это не обязательно, даже хорошо! Не пьёте? Хорошо! Пить, так в меру! А вот не женаты? Это дело другое…
Павел Иванович смеялся:
– Да вы посмотрите кругом, какие у нас девушки! В столице себе не нашли – мы вам найдём!
В словах председателя колхоза звучала уже не шутка.
– Да мы вас женим – вот выбирайте по всему району. Любую сосватаем!
Прожил прошлой зимой Павел Иванович гостем недели две в доме с мезонином, оставил по себе хорошую память и сам ко многому пригляделся. Да и не так уж сложны были для его острых глаз сын и отец. И не так важно, что он не имел никакой подготовки, чтобы их оценить как учёных. Заметил же он то, что другие едва ли видели, – какой-то особый оттенок в отношении старшего брата к жене младшего. Вероятно, без других рассуждений понял он, что Алексей Фёдорович до сих пор не нашёл жены по себе. Павел Иванович и сам женился не рано…
– Смотрите, Павел Иванович, чтобы я вас не поймал на слове!
За этими словами, возможно, последовало бы что-нибудь и более определённое, но они уже подъехали к стану.
2
Вера Георгиевна была глубоко потрясена лекцией в районном клубе. Идя домой вместе с Лидией Николаевной, она без всякой причины вдруг расплакалась. Старшая подруга обняла её, приговаривая:
– Ну же, девочка моя… успокойтесь, не надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87